XX век стал беспокойным временем для российского государства, наполненным в территориальном плане приливами и отливами, вызванными сначала войной с Японией 1904-1905 годов, а затем Первой мировой войной и революциями. После падения российской монархии большевистское правительство старательно, по кусочкам, заново собирало воедино остатки империи, создавая новое государство — Союз Советских Социалистических Республик. Хотя он уже не включал в себя некоторые из прежних владений (Финляндию, Польшу и прибалтийские государства), СССР оставался самым большим по территории государством на земле. Вторая мировая война и поражение нацистской Германии позволили СССР продвинуться в сердце Европы. К 1953 году, году смерти Иосифа Сталина, который был таким же алчным до новых земель, как Петр и Екатерина II, почти все части российской имперской территории в той или иной форме были возвращены «в лоно свое». К тому же были созданы и государства-спутники. Советский Союз и социалистический блок после Второй мировой войны были самым большим достижением российской территориальной экспансии за всю ее историю.[12]
Чем же объясняется такая невероятная тяга к территориальному обладанию? Может быть, дело в бескрайних просторах евразийских степей, отсутствии географических препятствий для экспансии или в склонности России к захвату новых территорий? Было ли это завоеванием ради завоевания? Или за этим стоит нечто большее? Некоторые из объяснений, предлагаемых учеными, возвращают нас к коварному вопросу о влиянии географии — на этот раз в связи с местоположением Москвы, древней Московии XVI века, которое было бы слабо назвать малоподходящим. Московия располагалась на севере Евразии, в поясе лесов, — на северной окраине европейских пахотных земель.
Поход за плодородными землями
Российский историк Василий Ключевский>2, американский историк Ричард Пайпс (Richard Pipes) и британский историк Доминик Ливен (Dominic Lieven) пришли к выводу, что начиная с XVI и вплоть до начала XX столетия территориальная экспансия российского государства, которая представлялась такой хищнической, на самом деле была продиктована трудностями в осуществлении широкомасштабной культивации земель в окрестностях Москвы. Ливен отмечает: «Поскольку русские вынуждены были жить далеко на севере в лесистой местности с неплодородными землями, они не могли увеличить численность своего населения или благосостояния настолько, чтобы можно было создать настоящую империю»
