Задержавшись как-то из-за обрыва линии троллей, он, взбегая на свой третий этаж, встретил Василия, спускавшегося вниз, одетого по-рабочему, с сумкой. Василий что-то напевал себе под нос и приветствовал Константина поднятием руки. Круглое лицо Василия было пунцово-красным, и Константину представилось, что тот идёт из его квартиры.
Прыжком Константин преодолел последние две ступени и рванул дверь. Дверь не поддалась: была заперта. Трясущимися руками, не попадая ключом в замочную скважину, он наконец открыл дверь. Не снимая туфель, что всегда аккуратно делал, он вбежал в комнату.
Рита стояла с головой, повязанной полотенцем. Она с удивлением уставилась на возбуждённого Костю.
– Кто у тебя был? – буквально заорал Костя.
– С ума сошёл? – поинтересовалась Рита.
– Не больше, чем ты! – сжимая кулаки, Константин подступал к Рите. – Васька у тебя был?
– Бери выше! Поль Бельмондо был. – усмехнулась Рита.
Она подняла руки, снимая с головы полотенце, полы халата разошлись, показав обнажённое тело. Это окончательно взбесило Костю. Он бросился к стулу, на котором в беспорядке была брошена одежда Риты, схватил трусики, лежавшие сверху, и торжествующе завопил:
– А это что? Это что, тебя я спрашиваю?
– Трусы мои. – Рита произнесла это с обидным спокойствием.
– Да, да! Трусы! – Костю колотила дрожь, слова застревали в перекошенных губах, мысли путались. Бросив трусы на пол, обхватив ладонями лицо, он с рыданиями упал в кресло. «Всё ясно! – металось у него в голове, – Васька был. Долго ли! Или я действительно с ума схожу?»
Рита подобрала с пола трусы и, молча поглядев на Костю, ушла на кухню. Немного погодя она позвала его оттуда: «Костя, иди ужинать…»
Привычная фраза, произнесённая буднично, словно отрезвила Костю. Он сел за кухонный стол на своё место молча, опустив голову. Ужин весь прошёл в молчании.
Костя ел, наклонив голову над тарелкой, неотступно думая о случившемся. «Может быть, я зря на неё? Васька, конечно, может… Недавно в дворовой компании хвастался своими успехами у женщин в молодости. Намекнул, что и сейчас «есть к кому сходить…».
Рита, поглядывая на мужа, читала очередной роман. Вспышки ревности и все высказывания Кости ей были хорошо знакомы. Вскипит, попыхтит и сникнет.
Костя лёг в постель, натянул простынь до подбородка и уставился в потолок. Рита всё не шла, и ему казалось, что она уже собралась и ушла к матери. Страх одиночества сковал Костю. Он подтянул простыню до округлившихся глаз. Наконец вошла Рита. Она разделась и, приподняв край простыни, прилегла рядом, но не обняла Костю, а вытянулась, лёжа на спине. Она не повернулась к нему даже и тогда, когда он, бормоча бессвязные извинения, целовал её в плечо и потом, успокоенный её молчаливым соседством, уснул и даже тихонько захрапел.
