Может, ее жизнь и не была такой уж захватывающей, но мама просила остаться с ней, и Кари была рада. Даже счастлива.
Пока не настал тот день, три месяца назад, спустя два дня после Рождества, Кари проснулась, словно разочарованный комок нервов, будто ночью на нее обрушилось обострение хронического ПМС. Внезапно все начало раздражать. Ее парень, друзья, жизнь, даже ее ученики. У Кари возникло ощущение, что ей что-то нужно, но что именно она понятия не имела.
Она лишь знала, что смерть мамы не входила в это желание.
Мама сжала руку Кари, хватка стала слабее, чем вчера.
– Я хочу, чтобы ты развлекалась, дорогая. Не смотри, как я умираю.
Развлекалась. Будто она могла чем-нибудь наслаждаться при таких обстоятельствах. Кари поцеловала маму в щеку.
– Я люблю тебя, мам. Я именно там, где и хочу быть. – Пока что.
Мама – единственная семья, которая когда-либо была у Кари, и рак убивал их обеих. Если бы она могла поделиться с ней своим отменным здоровьем. Кари никогда не болела. А ее мама умирала.
Она поднялась, не в силах сидеть здесь еще хоть минуту.
– Пойду разогрею суп и сделаю черничных кексов. После ужина можем посмотреть какой-нибудь фильм. Как на это смотришь?
– С удовольствием.
Выходя из комнаты, Кари включила стоящий на комоде телевизор, где передавали местные новости. Обернувшись, она увидела, как печальную улыбку мамы сменяет гримаса боли.
Так не честно. Она слегка стукнула кулаком по синей стене, спускаясь по лестнице. Мама этого не заслужила. Она этого не заслужила.
Кари сморгнула пелену влаги, внезапно затуманившую глаза. Через несколько недель она останется одна. Осиротевшей.
Можно ли ее считать сиротой в двадцать семь?
Пока Кари была наверху, солнце успело зайти, и первый этаж старенького дома уже был погружен в сумрак. Но Кари родилась и выросла здесь, поэтому могла ходить по дому вслепую.
Она скользнула в темную кухню и замерла.
На фоне серого света, проникающего из заднего окна, внутри дома вырисовывалась темная мужская фигура.
Сердце Кари подпрыгнуло к горлу, живот скрутило под натиском страха, даже когда логика твердила: это всего лишь сосед.
Но когда Кари щелкнула выключателем, картина, освещенная люминесцентными лампами, не рассеяла ее ужас.
Мужчина был огромен, хорошо за шесть футов ростом, широкоплечий и с большими, накаченными бицепсами. Волосы коньячного оттенка волнами ниспадали на его плечи, обрамляя суровые черты лица. Лица с холодными янтарными глазами.
Одетый в брюки и дорогую на вид рубашку, он никогда не мог бы сойти за местного фермера, даже если бы она не знала всех в радиусе десяти миль, на которых расположился городок. Этот мужчина был абсолютным (и пугающим) незнакомцем.
