– Опять мутишь?
– Знаешь, мне не верится, что я существую, что я здесь сейчас с тобой в этом окопе, рядом со смертью, с её пустотой, никчёмностью... И всё происходящее даже не сон, похожий на реальность, а так, выдумка…
– Если бы сегодня была жара, подумал бы, что тебе голову напекло, но по всему видать: ты просто спятил от безделья.
– Так хочется закрыть глаза и ничего этого не видеть, не слышать. Нет страха, нет тоски, смертоубийства вот этого тоже нет… – боец поднял руку с растопыренными пальцами, указующими в ночное небо, и, прочертив в воздухе, над головой эллипс, не видимый даже ему, подумал и продолжил: – лишь только душевное спокойствие и тепло, ясность и доброта, понимаешь ли, обыкновенная людская доброта...
– Заговариваться ты чего-то начал. Ты часом не болен? Тоска, видите ли, заела, тепла захотелось, будет тебе тепло на другом свете, потерпи немного, смертоубийство ему поперёк горла встало, да они же враги наши, не ты – так тебя. Ты их сюда звал, скажи, звал? Молчишь, то-то и оно. Судьбинушка нам такая выпала в яме, как ты говоришь, волчьей сидеть, а куда деться, терпеть надобно, сжать зубы до скрипа и терпеть, вот как я тебя терплю, дурь твою, сказки детские...
– Понимаешь, человек на свете один, и всего страшится. Родителей, братьев, соседей – вот отсюда и зло… А ненависть, она из окрика, из оглядки испуганного ребёнка. Вот откуда корни войн растут…
Ты не очень шуми-то, уши кругом. Человек он и впрямь может быть один в себе, в своём роде единственный, да ушей любопытных вокруг не счесть. Что мучаешься, терзаешься чего? Посмотри вокруг, здесь все как ты, как я, живые, а стало быть счастливые. Вот я на той неделе весточку из дому получил, и так захотелось мстить, бить этих гадов, чтоб побыстрее домой вернуться к своим…
Так я тоже домой хочу и вовсе не ною, просто думается мне так, мысли лезут, понять хочется суть нашу, правду, ту правду единственную... Правду каждого рождённого на свет белый человека, способного выживать в этом бесприютном, враждебном мире, не убивая, а творя…
Когда ещё в жизни случится, вот так всю ночь вволю предаваться размышлениям и глядеть в пустую небесную слепоту? Будто в душу к себе ненароком забрёл с закрытыми глазами и тычешься как кутёнок в темени неведомой, выставив руки перед собой, фиброчку каждую пальцами ощупывая, не зная наперёд на что напорешься, чем этот поиск обернётся.
– Мечта у меня имеется, – зачем-то пробурчал сентиментальный боец, ищущий правды.
