Как вы не понимаете, это и культурная, и историческая ценность! Одно из чудес света местного масштаба. Как Стоунхендж в Англии. Потомки не простят, если мы не восстановим этот символ тоталитаризма. Здание хорошо ансамблирует с памятником «Маска скорби» скульптора Эрнста Неизвестного на сопке Крутой! Ну и вообще приятно посещать места, где страдал с однозэкашниками, холодовал и голодовал.
Представляю, с каким бы чувством Василий Иванович ходил по отремонтированной тюрьме: все-таки крыша над головой. А бомжей в то суровое время не было. Жизнь, пусть ужасная, но, с другой стороны, молодость. Это же счастье — сорваться с крючка НКВД. Как выигрыш в русскую рулетку.
Однажды я встретился с этим человеком — возле редакции вечерней газеты. Он встал возле стены с большим облупившимся пятном. Кирпичи были видны на площади с корову. Дал мне фотокамеру и попросил снять: мол, в Америку пошлю, друзьям. Это все, что осталось от фермера Рубцова, он мой друг. У него за спиной была взрывчатка. Полный рюкзак. Здесь он автобуса ждал, чтобы к себе в Пригородный ехать. Да он не хотел взрываться. Так, припугнуть. Следили за ним. Наверняка жучка какого-нибудь внедрили. Был мужик, и нет. Фотку пошлю сестре его. Помню-помню я тот взрыв, метров за двести стоял. Скоро уж 20 лет будет, как мужик себя порешил, а след остался — ничем его ни закрасят, ни заштукатурят.
Думаете, это только старикам нужно — память? Вон собрались молодые рок-музыканты и назвали группу «GULAG». Никто ж не заставлял, сами придумали. Надо полагать, одно из проявлений стокгольмского синдрома. Мы маму любим, папу любим, но больше всего — вождя и мучителя Иосифа. Тогда, при Сталине, за колючей проволокой артисты были экстра-класса, теперь такого уровня и вольных-то не найдешь. Настоящих виртуозов на Крайний Север везли под конвоем. Да что там говорить, охранники в самодеятельности пели и плясали. Представляю, насколько бы выросли современные исполнители, коснись им пожить в лагере! Небось, так бы распелись, если бы их шведы в заложники взяли, что переплюнули знаменитую АББУ: «Маня-Маня, Маня».
Стоит задеть и, словно осы из гнезда, вылетают мысли. Говорят, бывшего узника одна шустрая журналистка спросила, как он относится к творчеству Кафки. Он подумал и сказал, что знал одного зэка с такой фамилией.
И вот еще одно мимолетное воспоминание: на заседании городской комиссии по увековечению памяти прошлого один уважаемый ветеран говорит: мол, надо Бутугычаг, урановый рудник, отреставрировать. Или присвоить следственному изолятору имя Первой пересыльной тюрьмы Дальстроя. И повалили из него тексты. Мол, расстрелянных узников хоронили в три слоя, поэтому так мало нынче находится подобных захоронений. Да и не найдено, вроде, ни одного.
