Здоровячка тоже уходит, чтобы принять душ, а Бруклин остаётся, задумчиво разглаживая футболку. Бёфша из отряда C невольно заставила её пожалеть о том, что она собирается вытолкнуть Логана, своего товарища, в список на расплетение. Недостаточно сильно пожалеть, чтобы передумать, но достаточно сильно, чтобы Бруклин почувствовала себя несчастной. Впрочем, её аргументы — кому жить целым, а кому разделённым — остаются прежними.
Её рука, пытающаяся разгладить складки, замирает. Когда им было по семь лет, Бруклин обвинила Рису в краже своей майки. Может, тогда она тоже ошиблась? Мурашки по коже — ведь все воспоминания о том дне, все чувства по отношению к Пианистке, возможно, неверны.
Она отбрасывает эту мысль. То, что Риса сделала после, на глазах у толпы приютских, было хуже всего. Однако сегодня она сама подошла к Бруклин, а значит, повзрослела достаточно, чтобы забыть мелкие детские ссоры. Бруклин решает, что если не вытолкнет в Рису в список на жатву, то тоже покажет себя зрелым человеком.
Нельзя приходить в компьютерный класс слишком рано, иначе надзиратель что-то заподозрит. Лучше подождать, когда он уйдёт. Впрочем, чем ждать, лучше застать Тора в его комнате и сказать своё решение. Однако, проходя мимо душевых, Бруклин слышит, как Наоми болтает об их дурацкой стычке.
Это приводит её в бешенство, но в кои-то веки ей удаётся удержать свой нрав в узде. Бруклин была очевидно неправа, и хотя извиняться — не в её привычках, может, если она попросит прощения, то добавит плюсов себе в карму. К тому же, короткое «Извини, Наоми» способно остановить возможные кары. Поэтому, проглотив гордость, она попросит прощения. И поторопится на поиски Тора.
Бруклин приближается к группе девушек, ждущих своей очереди в душевые. Из кабинок горячим туманом исходит пар, от которого влажнеют плитки пола. Она идёт к Наоми, повторяя в уме заготовленные извинения. Но натыкается кое на кого другого.
— О, привет!
Риса.
— Привет, — откликается Бруклин. И хотя знает ответ, всё равно спрашивает: — Как прослушивание?
Риса корчит гримасу.
— Ужасно. Надеюсь, мне хотя бы добавили баллов за то, что взяла трудную пьесу.
«Не добавили», — хочется сказать Бруклин. Она чувствует что-то вроде симпатии к Пианистке, как спасатель по отношению к спасённому утопленнику.
— Может быть, — отвечает она.
Риса становится к раковине рядом с Наоми и открывает сумочку с банными принадлежностями. Заметив синяки на шее Наоми, спрашивает:
