Он заканчивает свой поцелуй, отстраняясь.
— Думаю, я почувствовал разницу, — растягивая слова говорит он, смотря на меня затуманенным взглядом.
Потом он поправляет мой рожок, который уже не наклонился, а просто лег в горизонтальное положение. Я отупело смотрю на свою руку, словно она не моя. На асфальте имеется лужица растаявшего мороженого у моих ног. Я поворачиваюсь к нему. На его лице намеренно нейтральное выражение. Он так смачно потягивается, как кошка, пригревшаяся на солнышке.
— Нам пора идти, — говорит он, вставая.
Мы спускаемся вниз по склону в осмысленной и выжидающей тишине. Можно ничего не говорить, поскольку мы оба знаем — это только начало. Нет никаких сомнений, между нами полыхает сексуальное пламя.
Месье Шевалье, прислонившись к старой стене, курит сигарету, ожидая нас. Он везет нас в Сомюр. Мужчины разговаривают по-своему жестами и отдельными фразами по-французски, а я высовываю голову из окна и вдыхаю аромат Франции.
Кто знает, может я когда-нибудь вернусь сюда снова?
14.
Сноу
Мы договорились встретиться в большой столовой в семь. У меня есть час, чтобы понежиться в ванне и одеться. Я надеваю темно-серое коктейльное платье, состоящее отдельно из верха и низа. Оно имеет глубокое круглое декольте с вырезами на плечах. Короткий верх инкрустирован цветами из бисера с вырезом «капля» на спине и фигурной вышивкой вдоль талии. Короткая ослепительная юбка, расклешенная книзу из слоев органзы, заканчивается чуть ниже колена. Я обуваю босоножки, расшитые бисером, на высоких каблуках и собираю волосы в узел на затылке. Я подвожу глаза, пару раз накладываю тушь и выбираю помаду темно-красную.
Эффект — утонченный и гламурный.
Нервничая и волнуясь, я иду в столовую. Шейн уже там. Должно быть, он услышал мои шаги по мраморному полу, потому стоит у окна с бокал в руке какой-то янтарной жидкости, глядя на вход. Я останавливаюсь на секунду в дверном проеме. Мы оба внимательно разглядываем друг друга. Впервые я вижу его в костюме, и он, по-другому сказать невозможно, умопомрачительно, необыкновенно красив.
— «Ты войдешь в мою скромную гостиную» сказал Паук Мухе, — говорит он.
— О нет, нет, сказала маленькая Муха «Ибо я часто слышала, никто никогда не просыпается, если спит на твоей кровати!»
Он подходит ко мне.
— Я обещаю, что съем тебя, но ты будешь жить и увидишь день, — бормочет он, его дыхание как ветерок обдает меня.
Я начинаю краснеть. Он прикасается к моей щеке, и у меня внезапно пересыхает горло.
