Сибиряк на Неве | страница 12
— Скоро юбилей будешь праздновать, Поля, — говорили подруги. — У тебя уже к сотне спасенные приближаются.
Бомбежки сменились обстрелами.
Это было не так шумно, но подбирать раненых на улице, в темноте, под визг осколков и свист проносящихся над головой снарядов, было делом нелегким. Но она подбирала десятки раненых и перетаскивала их на своей спине.
Огневой налет в тот отвратительный, холодный, ветреный вечер был особенно жестоким.
Поля прижалась к стене, за ящиком с песком, и над ее головой осколки ударили в дом. Посыпалась кирпичная пыль, по мостовой запрыгали куски штукатурки, выбитые стекла. Потом кто-то застонал почти рядом.
Улица была пустынна. Редкие пешеходы ложились на землю, затем вставали, бежали в дома или снова прижимались к мостовой. Поля прислушалась. Стон был действительно рядом. Она осторожно перебежала туда. Пламя от разрыва нового снаряда осветило улицу. Она упала. Снаряд попал в тротуар, и звон удара долго стоял в ушах. Сердце колотилось.
Вдруг Поля увидела лежащего у дома паренька. Где она его видела раньше? Ну конечно, весной на футбольном матче.
Изумрудная лужайка. Смех вокруг. Разноцветные майки. Молодость.
Солнце. Веселая музыка. Теплый ясный день с курчавыми облаками и этот парнишка, которому приятели кричали:
«Эй ты, хавбек! Держись!»
Сейчас он лежал без памяти, но, когда Поля нащупала его рану — он был ранен осколком в бедро, — он очнулся и застонал еще сильнее. И она сказала, перевязывая его:
— Эй ты, хавбек! Держись! Слышишь?
Парнишка замолчал, и она помогла ему встать. Но идти он не мог.
Он почти навалился на нее, и она тащила его во тьме, рассекаемой красными длинными мечами пламени.
Но, вероятно, этот удар расколол пополам улицу, все дома и все вокруг, потому что Поля потеряла сознание. Она лежала на мягкой зеленой лужайке, и ей теперь говорил незнакомый голос: «Эй ты, хавбек, держись!»
Но она не могла ни смеяться, ни даже пошевелиться. «Это мой девяносто восьмой раненый», — подумала она и снова потеряла сознание. Но в руке она держала руку того, лежащего рядом.
И когда над ними наклонились люди, Поля сказала чистым, звонким голосом:
— Возьмите его, он тяжело… в бедро… — и не договорила.
— Ноги, — сказал кто-то в темноте, — она ранена в ноги.
Она не слышала. Она говорила кому-то на мягкой зеленой лужайке:
— Мне холодно! Какая холодная трава…
Больше она ничего не видела в эту ночь.
Но она осталась жива.
Когда впервые она пришла в себя, был действительно мягкий солнечный день и в окно глядели большие зеленые сосны.
