– Если не считать того, что ему мнится, будто он мог наткнуться на что-то, выходя из кабинета, – обиженно говорил лорд Питер, – я не вытянул из старикана ничего нового.
– Разумеется, это объяснило бы опрокинутый стул у двери, – кивнул Паркер.
– И первый грохот, – резко добавил Уимзи.
– Да, возможно.
– Вы ведь никогда не рассматривали всерьез этот шум, мой дорогой Чарлз? Не думаете же вы, что кто-нибудь способен назвать хлопок от крошечного пистолетика «грохотом»? Внемлите мне, Чарлз Паркер и Скотленд-Ярд, я пришел пристрелить Цезаря, а не подорвать его.
– Архиепископ, случайно, не признался вам в преступлении? – поинтересовался Паркер.
– Нет. А я не стал спрашивать. По правде говоря, Чарлз, едва увидев старикана, я понял, что старая традиция воинствующих епископов себя не изжила. Я ужом вертелся, подыскивая убедительный предлог, почему задаю ему вопросы. У меня просто не хватило духу объяснить, что на сей раз я ради разнообразия работаю на полицию – совершенно официально. Говорю вам, когда он стрельнул в меня глазами из-под кустистых бровей, я задрожал. Нисколько не удивился бы, если бы он взял меня за шкирку, бросил себе на колено и основательно отшлепал бы. И кажется, я бы ему позволил! Интересно, не случилось ли с Комстоком то же самое? Тогда Комсток со стыда застрелился. О смерть, где твое жало, жало, жало… ну сами знаете. Съешьте еще молодого картофеля. Бантер чудесно умеет подать картофель, правда?
Паркер поблагодарил и согласился, что картофель у Бантера безупречный.
– Должен сказать, – произнес Уимзи, – что настоящий стейк с кровью бывает порой облегчением. От ресторанных блюд устаешь.
– Да, – кивнул Паркер, которому не доводилось от этого уставать. – Если архиепископ отпадает, кем собираетесь сегодня заняться, Питер? У вас ведь времени только до завтрашнего вечера.
– К завтрашнему вечеру Брэкенторп получит своего злодея в кандалах и наручниках, клянусь честью детектива. А сегодня? Ну, я думал, осмотреть то, что газеты называют местом преступления. Но сначала мне бы хотелось, чтобы вы прочитали заметки, которые я набросал вчера вечером. Возможно, для вас они на что-то прольют свет, потому что, разрази меня гром, я блуждаю в потемках.
Покончив с ланчем, они перешли в соседнюю комнату. День выдался теплым и солнечным, и окна были открыты, впуская шум Пикадилли. Льющиеся в них лучи мягким сиянием ложились на пергаментные переплеты книг, занимавших все стены, и танцевали на крышке рояля розового дерева. Вазы с ярко-красными розами привносили веселую нотку в затененные углы. Усадив гостя в глубокое кресло, Уимзи примостился на подлокотнике огромного кожаного дивана, заваленного подушками. Бантер поставил поднос с кофейным прибором на изысканный шератоновский столик у дивана и удалился бесшумнй походкой камердинера, который знает свое дело.
