— Что? — спросил Ник и плотно сжал губы, скулы заострились от напряжения.
— Марго спрашивала, почему мы позволили ей родиться, почему не настояли на аборте, называла себя генетическим уродом. — голос Дианы надломился, и закрыв лицо ладонями, женщина безмолвно заплакала. Протянув руку, Ник сжал ее плечо, но от его немой поддержки Диане стало только хуже. Она завыла в голос.
— Это я виновата. Не надо было говорить ей.
— Нет, Диана, пожалуйста, не обвиняй себя. Ты хотела, как лучше. Я понимаю тебя. И Маргарита была в порядке, когда вернулась, и вчера тоже. Да и сегодня утром я не заметил никаких отклонений в ее поведении. Что-то случилось во время ее визита к Даниилу. Я был у него недавно. Он сказал, что Марго выбежала из квартиры вся взвинченная.
Диана вытерла слезы, и посмотрела на Ника. Его спокойный умиротворяющий тон подействовал на нее исцеляющим образом, вернул способность мыслить и анализировать.
— Я звонила ему. Нашла визитку в сумочке. — сообщила она. В глазах появилось неуверенное выражение. — Даня сказал, что они смотрели альбом с фотографиями.
— Ты думаешь, что снимки матери так могли подействовать на Маргариту? — С ноткой сомнения, уточнил Никита. Диана отвела глаза, схватив новую сигарету.
— Дело не в снимках. — покачала головой она. — Когда я обнаружила пропажу семейного альбома, то вздохнула с облегчением. Мы давно разорвали всякую связь с моим братом, и видеть его физиономию, хотя бы на фото, совсем не хотелось. Мама тоже не хотела общаться с ним, и только перед смертью нашла силы, чтобы простить. А я не могу, Ник. Даниил — чудовище. И тому, что он сотворил, нет объяснения, нет оправдания. Никогда не думала, что способна так сильно ненавидеть человека, родного брата. Мирослава была слабой девочкой с ранимой психикой, и мы все знали, как она уязвима, как не похожа на других. Мы уберегали ее, как могли. С раннего детства защищали от лишних стрессов и волнений. И нам с мамой не казалась странной или неправильной ее сильная привязанность к старшему брату. У них всегда были свои секреты, и они держались особняком от нас. Никто не замечал подвоха, ведь рядом с Даней Мирослава словно обретала уверенность в себе, заряжалась его энергией и, как нам тогда казалось, здравомыслием. А когда он уехал в Москву, чтобы поступать в университет, сестру будто подменили. Болезнь начала прогрессировать, и вскоре она совсем потеряла связь с реальным миром. Потом выяснилось, что Мира беременна. Мы с мамой за голову схватились, гадая, кто мог быть отцом ребенка. Мира училась в школе, но ни с кем не поддерживала дружеских отношений, сильно отставала по всем предметам. Даня усердно занимался с ней, ходил к преподавателям, вымаливая для нее тройки. И поэтому известие о беременности Мирославы стало для нас с мамой, как гром среди ясного неба. Мы хотели уже звонить Даниилу в Москву, чтобы выяснить с кем общалась Мира, кроме него…
