На мгновение я нахмурилась, осознавая, что так и не знаю, чем все тогда закончилась, а спросить, понятное дело, было просто не у кого.
Прошло несколько часов, прежде чем отворилась дверь и вошла Ольеса. Пристально посмотрела на меня, а я только склонилась в ответ.
— Моя госпожа.
— Непривычно видеть тебя в этой одежде, — медленно сказала она. — Так ничего и не вспомнила?
— Нет, госпожа, — изобразила горестное выражение лица, а в следующее мгновение чуть не задохнулась от шока.
Ольеса вертела в руках знакомый пузырек, при этом продолжая пристально следить за мной. Отчаянно надеясь, что научилась сохранять нужную маску на лице, с интересом взглянула на жрицу.
— Госпожа?
— Что это? — вкрадчиво спросила она.
— Не знаю, госпожа. А должна? Это что-то важное?
— Да нет, — улыбнулась Ольеса.
Продолжая смотреть на меня, она разжала руку, флакон упал на каменный пол и разлетелся на мелкие осколки.
— Какая неприятность, — медленно сказала она, но я продолжала смотреть на нее взглядом преданной собаки, хотя внутри бушевала буря.
— Я все уберу, иавбзб — воскликнула и начала демонстративно оглядываться в поисках тряпки.
— Не стоит. Для этого есть слуги. Поднимайся, — отрывисто бросила она. — Тебя ждут.
— Кто, моя госпожа? — с показной надеждой спросила я. — Моя семья?
— Пошли, — хмуро повторила Ольеса, и мои запястья, как и ноги, привычно сковало холодом.
* * *
Мы шли в центральный храм и я удивленно, хотя и настороженно, крутила головой, пользуясь тем, что вроде как ничего и никого не помню. Но когда оказалась внутри, похолодела от ужаса. Я знала это место, видела его во сне… том сне, где убила Марка. То же невероятное количество золота, та же удивительной красоты статуя с ярко-красными волосами, и те же разноцветные змеи у ее ног. Против воли, я задрожала, а упасть на пол не позволило лишь заклинание, которое наложила на меня Ольеса.
И тут я увидела двоих мужчин и женщину. Они все были в белых одеяниях, и алых головных уборах. Быстро взглянув на статую, и на жрецов, я поняла выбор подобных цветов.
Карризи нахмурился, посмотрев на меня, и я похолодела от страха и предчувствия чего-то необратимого. Дождавшись, как только Ольеса ослабит заклинание, рухнула на колени и прислонилась лбом к полу.
— Встань и молчи, неверная, — приказал второй, тот самый, которого я видела во сне, и повернулся к женщине, судя по всему, верховной жрице этого самого храма. Наверное, сама Светлая мать проводила мое испытание, — Я не чувствую в ней силы Сааяры.
