Большая зеркальная дверь, ведущая в спальню, тоже разбилась. Раздвижная дверь была покрыта матовым стеклом со стороны гостиной и зеркальным – со стороны спальни. Я подошла ближе, чтобы внимательно осмотреть осколки. Чем его разбили и как? Может быть, преступник толкнул на него Лизу, и она получила смертельные повреждения именно здесь? Я хорошенько осмотрела все пространство вокруг стеклянной двери, но не обнаружила ничего, кроме больших и маленьких осколков. Ни одной капли крови там не осталось, что было странно. К этому моменту, если судить по пятнам крови вокруг стола в гостиной, женщина уже была ранена, хоть несерьезно, но все же. Рана кровоточила, должны были остаться следы, а их нет. Я прошла в спальню. В этой комнате царящий вокруг разгром был заметен меньше, только разбита большая напольная ваза и на стеклянном журнальном столике остался кровавый отпечаток женской ладони. Значит, Лиза зажимала рану рукой, а потом этой же рукой оперлась на столик. Зачем? Если она упала на пол и пыталась подняться, вокруг должны быть еще следы крови, а здесь ни капельки! Снова странность… В этот момент мой взгляд уперся в небольшую серебряную статуэтку шестнадцатого века, которая валялась около кровати. Стоп, раньше статуэтка стояла в гостиной, я отлично помню, как рассматривала ее при первом визите в коттедж. А теперь она почему-то валяется в спальне. Я вышла в гостиную, немного поразмыслила, пытаясь просчитать траекторию броска. Похоже, мы имеем новую странность. Ладно, пока оставим это.
– Еще есть следы в ванной, – подал голос инспектор. Он, видимо, устал наблюдать за моими молчаливыми метаниями по коттеджу, а главное, не понимал, о чем я так надолго задумалась.
– Простите, еще немного терпения, – пробормотала я почти автоматически и направилась в ванную.
Там был тоже учинен погром. Навесной шкаф над умывальником сорван и испачкан в крови, словно за него хватались окровавленными руками. Зеркало разбито, его осколки вперемешку с лекарствами, средствами гигиены и разной мелочью валяются на кафельном полу. Везде, на шкафчике для чистых полотенец, на кафельной плитке, в раковине и в ванне кровавые отпечатки, смазанные или растертые. При первом взгляде на помещение кажется, что здесь случилась кровавая баня, но только при первом.
Если хорошо обдумать увиденное, напрашивается один вывод: все это – осколки, разгром, перевернутая мебель и даже следы крови и волочения тела – выглядит слишком театрально и похоже на инсценировку, на декорации к постановке «Кровавая расправа мужа над беззащитной женщиной». Преступник все продумал и предусмотрел, обеспечил крепкий сон Андрею Рогозину, устроил погром, оставил свидетельства кровавой расправы. Наконец, позвонил в полицию. Все, ловушка готова, и дверца в ней вот-вот захлопнется.
