Шалунья Нулгынэт | страница 21

Старик заулыбался:

– Вот и славно! Будет теперь, кому дрова рубить, таскать, печь топить, лёд носить, а то ведь я-то старый стал!

– Новую дочку оладьями с сахаром угощу! – засуетилась старушка Ачча.

Я сидела между стариками, пила чай с молоком и вела с ними разговоры о жизни. О том, что я к ним переехала – ни слова.

После сытной еды и приятной беседы мне захотелось спать. А спать-то и не на чем. Постель дома осталась.

– Ой, нет у меня тут ни одеяла, ни подушки, – закручинилась я.

– За чем дело стало? – говорят старики. – Иди да принеси.

Но я уже поняла, что даже если принесу свою постель, всё равно не смогу спать в чужом чуме. Поэтому сказала:

– Меня побили, это правда, но всё-таки я, пожалуй, домой пойду. Может, не выгонят. В сторону их щенка ни разу не посмотрю.

Старики тихо засмеялись. Я собрала вещи, и мы с Юрюмэ отправились обратно.

Мы бежали со всех ног, поэтому у входа я упала, и мои вещи рассыпались по полу. Мама и брат разом вскочили, убрали игрушки. Я поставила чашку с тарелкой на стол, легла на свою постель и сразу уснула.

Брат привёз подстреленного кем-то слепого орла. Он был очень умный. Я поила, кормила его, и он стал повсюду ходить за мной. Собаки к нам даже приблизиться боялись.

Однажды я хорошенько обследовала голову птицы. Вся она была в шрамах.

– Вечером твой брат приедет, и попробуем извлечь пулю, – вздохнула мама.

– Тогда орёл прозреет?

– Если получится.

Приготовились после ужина к операции. Зажгли несколько свечей. Брат завернул птицу в простыню, крепко закрутил верёвкой, я завязала глаза орла бинтом. Мама выдрала из его хвоста два пёрышка. Орёл переносил всё спокойно, будто понимал, что мы делаем доброе дело. Только тяжело и часто дышал.

Накалив над свечой ножницы, мама раскрыла шрам на его лбу. Из надреза выкатились две дробинки. Брат перевернул орла на другую сторону. В затылке тоже оказалась дробь. Ополоснув рот, брат принялся высасывать кровь из ранок. Высасывал и выплевывал, пока кровь не посветлела. Мне велели налить большую кружку горячего густого чая, сильно посолить его, и брат прополоскал рот солёным чаем.

Мама подожгла перья и смешала полученную сажу с жиром. Этой мазью густо покрыла ранки. Брат перевязал голову и глаза птицы чистой белой тряпицей, освободил из пут и осторожно опустил на пол. Мой питомец целую неделю ходил с перевязанной головой, как раненный командир.

И вот всё зажило. Мы вынесли орла на улицу. Он огляделся вокруг и радостно взмахнул крыльями. Увидел меня, подбежал, прижался лбом к моей ноге… А я-то боялась, что огонь в его глазах совсем потух! Нет, орёл словно очнулся от плохого сна. Вдруг он издал красивый клекот и… взлетел!