Елагин суетливо закрестился.
— Ты теперь в Нижнем начальствуешь, я верно укладываю? — спросил Аввакум. — А что в Юрьевце? К чему прибреду?
— Ворочайся с лёгкой душой, — успокоил сотник. — Там теперь новый воевода — Крюков. Знавал его? Он в охранном полку служил у царевен. Двор твой порушенный поправил, а обидчика твоего Ивана Родионыча в железах на Москву в Разбойный приказ отволок. Радый небось?
— Помилуй его, Господи. — Аввакум перекрестился. — Вот куда ведёт гордыня. Жалко человека. В Разбойном не ладят, там на дыбе ломом калёным гладят. А ты, гляжу, не жалуешь его? Ведь правду молыть, дружбу с ним водил, а в ночь мою побеглую в хоромине его весело гостевал.
— То по службе было, — досадуя на себя за начатый разговор, чертыхнулся Елагин, передвигая глаза на Фёдора. — Ты пошто с ним, дьяче? Встречать ходил?
Фёдор надвинулся на сотника, вперился в него умными глазами.
— А позвали меня, — шёпотом заговорил он. — Костромского купца причащать позвали. Плыл Волгой за барышом да остался нагишом. Наши тати, новгородские, ограбили и пришибли. Дале поплыл упокойником. А батюшку Аввакума по дороге сюда ветрел.
— И добро, что сошлись, а то одному-то бы мне смертка лютая, — вмешался протопоп. — Набрёл на берегу на свору собачью, они там пропастинку каку-то делили — грызлись, а тут человек на них прёт. Ох! И навалились. Оробел всяко, а тут Фёдор. Воистину — ангел-спаситель.
Елагин поднял фонарь над головой, высветил их лица.
— Пропастинку? — Он недоверчиво прищурился. — Каку таку пропастинку?
— Да мало ли каку!.. Ты иди подступись к имя и глянь, — грубо посоветовал Фёдор. — Если не дожрали — сгадаешь каку. Мы-то палками однимя обружились, от орды такой отсаживаясь, а у тя небось саблюха на брюхо навешана. Ею-то способней отмахиваться!
— Многовато их развелось в Нижнем! — Аввакум хмыкнул. — Чаю, вдосыть накормляешь их, Иван.
— Дык харчую поманеньку! — щурясь на протопопа, огрубил голос сотник. — Ну а далече отсель бились-то?
— Версты две, або три, — глядя через плечо в сторону смутно шевелящейся в темноте Волги, засомневался Аввакум. — По грязище такой как узнать. Ноги путами путает.
— Да уж, — Елагин почавкал сапогами. — Ужо утром схожу, гляну.
Он поправил в фонаре свечу, матюгнулся, поплёвывая на укушенные огнём пальцы.
— Ну, отцы, делать неча, пошли ночевать. А ты-ы!!. — Елагин поднёс кулак к носу Луконе. — Не дрыхай, раззява!
Елагин двинулся к воротам. Проходя мимо Лукони, Аввакум, довольный, что так ловко да в лад с Фёдором втёрли в уши сотнику опасную враку, шлёпнул молодца по оттопыренному заду.
