— Разобрались бы все-таки.
— Смотря кому поручат. Явного ничего нет, одна глупость. Разбираться могут долго.
— Вот и закроют дело.
— Кто? Кто осмелится сразу закрыть дело, когда пахнет 58-й статьей? Этому человеку тут же ее припишут, да еще с отягчающими вину обстоятельствами. Мой вам совет. Нам со старшиной придется на два-три дня отлучиться, есть срочное дело. А вы за это время уезжайте куда-нибудь подальше, в командировку, например. Войска фронта в ближайшие дни приступят к передислокации. Я постараюсь вас не найти, помаленьку и дело заглохнет, коли выеденного яйца не стоит.
— Осталось дело за малым, — невесело пошутил Сергей, — как это осуществить. Война. Не поедешь, куда захочешь.
Солнце скрылось за горизонтом. Крепчал мороз. Две вороны затеяли драку возле мусорного ящика за штабной землянкой.
— Вот бы так всем решать свои проблемы, — сказал капитан, наблюдая за птицами. — Никаких тебе кодексов.
Он встал, с хрустом расправил широкие плечи, поправил на шинели сбившуюся набок портупею.
— Все-таки правильно сделали, что ввели погоны и офицерские звания. На военных стали похожи. — Капитан посмотрел на Сергея, улыбнулся. — Вот ведь ты, одно загляденье. Что пожелать… Утро вечера мудренее.
Довженко приложил руку к головному убору, как дисциплинированный солдат, повернулся через левое плечо и, не сказав ни слова, ушел в свою землянку.
В голове Бодрова роем клубились мысли: как выйти из глупого положения?
Сергей стоял возле окна вагона, смотрел сквозь мутные, давно не мытые стекла на проплывавшие степные просторы с черными плешинами, торчащую из-под снега побитую, исковерканную боевую технику. Ее начали подтаскивать к железной дороге с прилегающих полей. Лом предназначался для переплавки на возрождающихся заводах Сталинграда. В большей части техника иностранная: немецкие танки T-III, T-II, бронетранспортеры, бортовые и легковые автомашины разных марок и конструкций, тягачи, почему-то перевернутые вверх колесами артиллерийские системы, многие с разорванными в виде «ромашки» концами стволов — все терпеливо ожидало своей участи. И такое — на многие километры. Не отрывая глаз от соседних окон, в полном молчании стояли офицеры, взирая на немое свидетельство недавно закончившихся тяжелых сражений. Объем только обозримых потерь техники с той и другой стороны давил на сознание, не укладывался в рамки здравого смысла. А все это до недавнего времени двигалось по родным степям, громыхало, стреляло!
