– А она вовсе не такая… – подхватил Эдик.
– Да-да, – кивнул Ойра-Ойра. – Теперь надо только понять, чем именно она отличается от обычных мышей.
– В ней есть диван Бен Бецалеля, – трагическим голосом сказал Витька.
– И? – спросил Роман.
– То есть диван часть ее – и она… ммм… отчасти часть дивана, – начал понимать Витька.
– И?
– Давайте рассмотрим с точки зрения того, что такое диван Бен Бецалеля, – хлопнул в ладоши Амперян. – Он превращает повседневную реальность в реальность волшебной сказки. Таким образом, сам диван пребывает между миром реальности и миром фольклора…
– Ну да, ну да, – закивал Витька. – Переходное звено. Мост между реальностями. Существует в обоих мирах.
Магистры замолчали, напряженно думая. Я решил тоже помолчать.
– Кот, – вдруг коротко сказал Роман.
– Думаешь? – вздернул голову Виктор.
– Абсолютно. Мышь теперь в некотором роде фольклорный персонаж, так что поймать ее может только такой же фольклорный персонаж. Мы не годимся.
– Почему это? – спросил я.
Витька с жалостью посмотрел на меня и вздохнул.
– Потому что, как бы то ни было и как бы то ни казалось со стороны, но реальный мир и мир фольклора все равно так и не пересекаются, – сказал он.
– Даже тут, – поднял палец вверх Роман.
– Даже тут, – эхом кивнул Витька.
– Но мы же… – недоуменно начал я.
– Это как параллельные железнодорожные пути, – пояснил Ойра-Ойра. – Если поезда идут с одинаковой скоростью и совсем рядом, то ты можешь вытянуть руку в окно и пожать руку тому, кто едет в составе по соседству.
– Это запрещено техникой безопасности, – буркнул я. Я не любил подобный Витькин жалостливый взгляд, коим он продолжал на меня смотреть. – Это раз. А два – так близко рельсы не прокладывают. Тоже из соображений техники безопасности.
– Возможно, – кивнул Роман. – А мы здесь как раз нарушаем подобную технику безопасности в отношении магического мира. Мы и рельсы прокладываем рядом – и удерживаем одинаковую скорость состава.
– И руки суем, – съязвил я.
– Да, и руки суем, – согласился он.
– Но все равно, как бы это ни виделось со стороны – мы всего лишь на параллельных рельсах, – подхватил Амперян. – И можем только пожать руки.
– А обнять может лишь тот, кто едет в этом же поезде, – завершил Роман.
– Потрясающая образность, – согласился я. – А теперь давайте конкретно.
Роман вздохнул.
– Мышь – с частью дивана внутри себя – стала нечто вроде переходного звена между нашим миром и тем.
– Нараскоряку стоит, – пояснил Корнеев.
