— Ну, и что?
— Так вот, одна из них достанется ему, а другая — мне!
И он вогнал обе пули в стволы ружья.
— Пойдем, Франсуа! — сказал он.
— Э, Бернар, Бернар, — упираясь, сказал Франсуа.
— Я тебе говорю, идем! — яростно закричал Бернар. — Иди же!
И он потянул Франсуа за собой, но вдруг остановился: перед ним стояла его мать.
— Матушка!.. — прошептал Бернар.
— Вот хорошо! — Франсуа довольно потер руки, надеясь, что присутствие матери что-нибудь изменит в ужасных намерениях Бернара.
Добрая женщина вошла, улыбаясь, держа в руке на тарелке чашку кофе с двумя непременными гренками.
Ей достаточно было взглянуть на сына, чтобы понять материнским чутьем, что с ним творилось что-то неладное.
Однако она не подала виду и с обычной улыбкой сказала:
— Добрый день, сынок!
— Спасибо, матушка, — ответил Бернар.
Он направился было к выходу, но она удержала его:
— Как ты спал, мальчик?
— Прекрасно!
Потом, видя, что Бернар идет к двери, она спросила:
— Ты что, уже уходишь?
— Они ждут возле Прыжка Оленя, Франсуа зашел за мной.
— О, это не спешно, — сказал Франсуа, — они подождут. Десять минут позже или раньше ничего не значат.
Но Бернар не остановился.
— Подожди минутку! — вновь заговорила мамаша Ватрен. — Я с тобой едва поздоровалась и даже не обняла!
Взглянув на него, она продолжала:
— Кажется, сегодня пасмурно!
— Ничего, разгуляется… Прощайте, матушка.
— Погоди!..
— Что?
— Съешь что-нибудь перед уходом.
И она протянута молодому человеку чашку кофе, которую только что приготовила для себя.
— Спасибо, матушка, я не хочу есть, — сказал Бернар.
— Это такой кофе, какой и ты любишь, и Катрин тоже, — настаивала мать. — Выпей!
Бернар покачал головой.
— Нет? Ну хотя бы губами дотронься. Если ты его попробуешь, он мне покажется вкуснее.
— Бедная моя матушка! — прошептал Бернар.
И, взяв чашку, он поднес ее к губам и вновь поставил на тарелку.
— Спасибо!
— Кажется, тебя дрожь пробирает, Бернар? — спросила мать, которую охватывало все большее беспокойство.
— Нет, наоборот, у меня сегодня как никогда верная рука… Посмотрите.
И привычным для охотников жестом Бернар перебросил ружье из правой руки в левую, затем, словно желая порвать ту цепь, что, как он чувствовал, начинала удерживать его, сказал:
— Все, матушка, теперь прощайте! Мне надо идти.
— Что же, иди, раз уж тебе непременно хочется. Но возвращайся побыстрее, ты ведь знаешь, что сегодня утром приезжает Катрин.
— Да, я это знаю, — сказал молодой человек с непередаваемым выражением в голосе. — Пошли, Франсуа!
