— Я взял на себя смелость подготовить все заранее, миледи, — ответил домоправитель. — Вы изволите пить чай в кабинете?
— Да, благодарю.
Покуда горничные сервировали стол, дворецкий успел выполнить поручение, и передал книгу своей хозяйке.
— Мистер Адвокат, — та протянула фолиант мне, — я прошу вас украсить это произведение авторским автографом.
На простенькой обложке красовалось название "Записки о сэре Шерифонде".
— Э…
— Сударь мой, неужто вы забыли о том, что мой муж – комиссар Дубровлина и Мит Уи Нелл? — герцогиня улыбнулась с некоей покровительственностью. — Узнать имя автора не составило никакого труда, после чего, признаться, я и сама искала встречи с вами. И тут – такая удача – вы явились сам.
Она подалась чуть вперед и заговорщицким тоном спросила:
— Скажите, а за что вы так обошлись с беднягой Ланиганом?
* * *
— Фемистокл, дружище, да это же бомба! — восторженно воскликнул Джей Джей. — Нет, это бомбище!
— Вы мне льстите, мистер Блинкс, — смутился я. — Новостей по шахматному соревнованию с големом еще нет.
— Да к черту вашего голема, я про интервью леди Клементины! Ларри Флинт удавится от зависти!
Главный редактор "Особняка" наш основной конкурент, и желание его уязвить для Джей Джея столь же естественно, как дыхание. "Светский хроникер" заметно потеснил детище Флинта на публикациях о деле матери Лукреции – без ложной скромности замечу, что это в основном моя заслуга, — но в последнее время команде "Особняка" удалось отвоевать былые позиции.
— Друг мой, я выпишу вам три… две кроны премии! — воодушевленно закончил Блинкс. — Срочно приводите запись в удобочитаемый вид и сдаем интервью в набор. Я хочу чтобы оно появилось уже в сегодняшнем номере!
Верстальщики меня зарежут.
Впрочем – таковы превратности работы газетчика, надо в любой момент быть готовым внести исправления что в подписанную уже к печати статью, что в номер целиком…
Вторая половина дня прошла в суете по подготовке номера, сдаче его в типографию и прочих спорах с корректором и верстальщиками – чистая рутина. Наконец очередной номер отправился в типографию, большая часть сотрудников – по домам, а я на литературные чтения, где отец Хопкинс[2] должен был представить на суд богемы свои новые произведения.
Проще говоря, домой вернулся уже Бог знает во сколько. Под укоризненным взглядом Мэдлин на цыпочках прокрался в детскую, поцеловал мирно сопящего Брэндана, поужинал под вздохи супруги о том, что сын совершенно не видит отца, пообещал воскресенье полностью уделить семье… Все как обычно. День прошел, и слава Богу.
