У меня нет желания что-либо отгадывать. По правде говоря, меня сфрагистика не интересует. Хотя:
– А сами-то книги, без титулов – где?
– Ну чего захотели, – усмехнулся Долмат Фомич. – Всего не приобретешь.
– Олег Николаевич, можно вас на минутку?
Надо на кухню. Зоя Константиновна зачем-то зовет. Попросил извинения.
Те двое на кухне (один с бородкой, не он ли Мукомолов?) сварганили селедку под шубой, любуются блюдом. Юлия, стоя у раковины, моет большую кастрюлю, недовольная чем-то. Она даже не посмотрела на меня. Наоборот: отвернулась. Зато ко мне внимательна Зоя Константиновна. Взяв за руку, подводит к столу.
– Для салата. Последний аккорд.
Диковинное приспособление стоит на столе, гильотиноподобное и, если я правильно понял, многоножевое. Соленый огурец жертвенно лежит на керамическом подогуречнике. Крепыш. Я правильно понял.
– Нажмите, – последовала просьба Зои Константиновны. – Нажмите на рычажок. Последний аккорд.
Я нажал. Огуречные звездочки попрыгали в тарелку.
– Браво!
За спиной аплодировали Долмат Фомич и его соратники.
Я шутливо раскланялся.
Долмат Фомич улыбнулся приветливо – мне, но слова, не столь приветливые (под шумок – уверенный, что я не услышу), обратил к Юлии:
– Ты бы все-таки надела парадный передник.
Злой взгляд в его сторону. Обнаружив, что он всеми услышан, Долмат Фомич попытался смягчить неловкость веселой шуткой:
– Юлия, Юлия, как хорошо тобою вымыта, я вижу, кастрюлия.
– Слушай, не надо... – неожиданно громко произнесла Юлия. Скинула непарадный передник и вышла из кухни. Библиофилы во главе с Долматом Фомичем поспешили за ней. Я, пораженный, остался. «Своенравна, строптива», – сортируя огуречные звездочки, обескураженно вымолвила Зоя Константиновна. И тут я понял: они же родственники! Ну конечно: отец и дочь! Как же я раньше не разглядел этого? Юлия – дочь Фомича, это же так очевидно! Все объяснилось. Все стало понятным. Одно непонятно: я-то о чем столько времени думал? Куда смотрел? Вот где загадка.
Хорошее открытие. Я даже развеселился немного. Вздохнул с облегчением.
Слава Богу!
Членство в Обществе, надо же глупость какая!.. Не ему я обязан тем, что Юлия здесь, не так все абсурдно. Все лучше, все проще, все объяснимее!.. И с Долматом нелепое Фомичем знакомство мое, озаренное вдруг вспышкой смысла, – не нелепое вдруг, не случайное вдруг – без библиофилов – сочеталось вдруг у меня в голове с тем, что Юлия здесь, с тем, что Юлия здесь! Петь душа захотела. Вот и говори, что хочешь, о предопределении. Нет, не случайно мы с ним тогда познакомились, не зря я дал ему книгу. Все одно к одному.
