С очевидным желанием переменить разговор Мэй начала рассказывать:
— Тут один парень…
— Американец?
— Нет, индус… Он очень страдал из–за того, что его эвакуировали.
— Летчик?
— Да.
— Его отослали?
— Командир отослал. Считал его "воздушным гимнастам". У нас тут на этот счет своя точка зрения.
— Ты что–нибудь путаешь, — проговорил Джойс. — В истребительной части не могут бранить летчика за то, что он хорошо владеет машиной. Небось, парень выкинул что–нибудь неподходящее.
— Может быть. Однако здесь царит своя теория.
— Какая же?
— Командир считает, что от истребителя, в особенности от впервые попадающего на войну, требуется не только умение один на один драться с противником, а главное — умение прикрыть товарища…
— Кто же станет отрицать необходимость прикрывать товарища? Но как можно говорить, что для истребителя не является первейшим правилом боя бросаться на противника и бить его везде и всюду, во всяких условиях и в любом положении?.. — Джойс пожал плечами. — Нет, ты что–то путаешь, дорогая!
— А на той стороне много американцев, — вдруг сказала она. — Настоящие воздушные гангстеры… Сам увидишь в первом же бою.
Джойс смутился: ему не очень хотелось говорить Мэй, что хотя он и переучился на истребителя, но сюда приехал опять простым механиком.
— Теперь приходит так много американских трофеев, что я тут гораздо нужнее как механик.
— Да, но…
— Разве мне самому приятно торчать на земле, когда я мог бы летать? Но раз нужно — значит, нужно. Коммунисту было бы не к лицу спорить с китайским командованием. Именно потому, что оно китайское. И именно потому, что янки так отвратительно ведут себя в Китае, на той стороне. Нужно же показать китайцам, что в Штатах не одни гангстеры, — сказал Джойс, кладя руки на плечи Мэй. Но тут же поспешно сбросил их: у входа в лазарет послышались тяжелые шаги. В пещеру, прихрамывая, вошел летчик. Это был высокий, крепкий парень с широким лицом, почти черным от загара.
Джойс вышел и присел на земляной валик, окружающий вход в пещеру. До него доносилось каждое слово, произносимое в пещере. Летчик уверял, что нога у него уже "в полном порядке" и что он чувствует себя великолепно. Повидимому, Мэй тем временем осматривала ногу. Слышались ее отрывистые замечания: "Прошу вас, еще пошевелите ступней… пожалуйста, в эту сторону…" Потом воцарилось продолжительное молчание.
Наконец летчик нерешительно спросил:
— Позвольте узнать: все в порядке?.. Правда?
Мэй решительно отрезала:
