Выяснили, что тоннель может вместить только одиннадцать человек. Встал вопрос: кто окажется в первой группе? Начали решать на палке: кто верхний — тот уходит. Отобрали. Я остался в тюрьме. Московченко вдруг подошел ко мне.
— Я очень прошу вас — идемте с нами… Как–нибудь втиснем и двенадцатого, — с волнением заговорил он.
Я категорически отказался. И сделал это по многим причинам: во–первых, ноги мои для похода не годились, следовательно, я бы только задерживал товарищей, второе — раз установлен принцип отбора, его нарушать нельзя, это просто нечестно и третье — по моральным и практическим соображениям я должен оставаться в тюрьме, пока не решится судьба всех остальных.
19 июля во время вечерней уборки одиннадцать человек во главе с капитаном Московченко, снабженные продуктами, табаком, спичками, распрощались с товарищами, опустились в тоннель. Было опасение, что беглецы не выдержат скопления газов в тоннеле. Более трех часов томились они в душной дыре. Но как только опустилась ночная мгла, было открыто выходное отверстие тоннеля.
На следующее утро, еще до восхода солнца, караул пулеметчиков обнаружил примятую ботву картофеля и странную дыру в земле. Поднялась тревога. Но беглецы в это время были уже далеко.
Побег одиннадцати советских офицеров из слобозиевской тюрьмы имел серьезные последствия. Через два часа после раскрытия побега о нем уже знал Бухарест. С утра начальник тюрьмы Кирабаш и начальник сигуранцы начали допрос всей нашей группы. Кирабаш жестоко избил переводчика Кирилла Мацкевича только за то, что тот якобы должен был поднять тревогу, узнав о намерении беглецов. С этого дня прогулки не только во дворе, но и по коридору были прекращены. На двери повешены большие замки, усилена внешняя охрана.
Успех побега толкал нас на решительные действия. Группа была охвачена одним–единственным стремлением — к свободе! По румынской топографической карте, привезенной нами из Калафата, мы изучили пути предполагаемого следования от Слобозии на север: дороги, лесопосадки, водные преграды. Слобозия стоит на перекрестке шоссейных дорог Яссы — Кэлэраш и железной дороги Бухарест — Констанца. Река Яломица, омывающая город, в случае выхода из тюрьмы оставалась на юге. Наш путь должен был пролегать по определенному маршруту: рекам Бырлад или Пруту, через Яссы, Бельцы и Днестр… А там Родина!
Мы с Хазановичем пригласили Канабиевского, Коршунова, Собецкого, Шикина и других товарищей участвовать в разработке плана вооруженного восстания.
