Валентина смерила Митю уничтожающим взглядом. Чтобы скрыть смущение, тот неожиданно закатил глаза и пропел на восточный манер: "Нет на земле любви, о поэт. Все святое навсегда покинуло этот мир. В песнях человека больше никогда не засверкает яркий свет, подобный блеску Млечного Пути перед рассветом"…
— Ну ладно, остановись, — опять оборвала его Валентина и начала рассказывать о решении Солохина заморозить опыты по управлению нервными рефлексами крабов. Она говорила страстно, быстро, проглатывая окончания фраз.
— Умная ты девушка, — покровительственно усмехнулся Митя, — а не поняла, что к чему. Дело не в самом Солохине. В его научной базе. Думаешь, он силен в адаптации и нервных рефлексах? Лет десять — пятнадцать назад, когда мы еще играли в разбойников и индейцев, Солохин что-то там сделал в палеозоологии. Получил кандидата. И с тех пор подвизается в… руководстве… Сидит себе направляет науку. И возможно, не заметил, что палеозоология, как и биология вообще, — давно не та. Тут и код наследственности, и молекулярная структура ДНК, вероятность, информация и биокибернетика. Сплошная математика! Учиться ведь заново надо. Но кому хочется на старости лет?.. Вот он и темнит, запутывает. Главное — не показать виду, что отстал, обленился.
— Ну, ты свиреп, Волков, — усмехнулся Гриша. — И мне сдается, сам впадаешь в крайность.
Они ожесточенно заспорили и не заметили, как океан потемнел. В борт начала бить крутая волна с белыми гребнями. С севера пришли свинцово-черные тучи.
— Будет шторм, — сказал Папин, поглядев на небо.
— Не было печали, — с досадой отозвался Гриша.
— Это не опасно? — спросила Валентина, прислушиваясь к шуму ветра.
— Ничуть, — заявил Гриша. — "Кашалоту" шторм не помеха. В случае чего уйдем в глубину.
Спустя два часа ветер достиг штормовой силы. Вахнин озабоченно слушал двигатель. Судно с трудом преодолевало волну и ветер.
— Погружаться надо, — заметил Волков.
— Да, пожалуйста, — с мольбой сказала Валентина. Ее бледное лицо яснее всяких слов говорило о том, что ее укачало.
— Глубина-то хорошо, конечно, — виновато поглядел па нее Гриша, — но "Кашалот" не может там держаться больше двух часов. Да и ползет под водой, как черепаха.
— Так что же делать?
— Ничего. Перейдем на режим поплавка. Час в глубине, потом на поверхность. Глоток воздуха в баллоны — и снова под воду.
— Давай, как лучше, — раздраженно сказал Митя. — Вижу, твой "Кашалот" не лучше топора. А еще хвастался.
