Он еще дивился этому чуду узнавания, когда распахнулась дверь и снова вошла Вита.
Теперь это была именно она. Такая, какой была тогда. Нарядное шерстяное платье цвета моря с высоким белым воротничком, маленькие туфли с золотыми пряжками, тонкие чулки, сквозь которые видна розовая кожа ног. Пышные белокурые волосы убраны в сетку. Сетку она придумала после первой тайной встречи с ним и тогда же объяснила: «Ты так любишь путать мои волосы, что мне придется причесывать их не меньше часа.
А теперь я уберу их в сетку, и никто не заметит, в каком они беспорядке…». Значит, она помнила каждое его прикосновение, если сберегла даже сетку…
— Я очень изменилась? — с беспокойством спросила она, глядя в его лицо.
— А я?
Она уловила страдание на его лице, быстро подошла и положила руки на его плечи, чуть отстранившись, как в танце, чтобы видеть его глаза. Сказала тихо:
— Ты — да. Но ты мужчина, воин. Я могу только воображать, что ты перенес за это время, но, наверно, никогда не сумею понять по-настоящему. Ты имеешь право быть старше возраста, но я должна быть вечно юной, иначе ты перестанешь меня любить.
Он улыбнулся — уж слишком по-детски прозвучало все это, но ведь ей и всего-то двадцать три! А он, если считать эти годы войны один хоть за три, что в сущности мало! — стал старше на шесть-семь лет.
— Но откуда здесь этот наряд? — спросил он, все еще разглядывая ее.
— Завтра я должна быть в городе. Не могу же я поехать туда в роли служанки?
— Как? Уже завтра? — он не сумел скрыть своего огорчения. Она радостно засмеялась:
— Вот теперь я вижу, что ты все-таки помнишь меня! — она остереглась произнести «любишь» и только приблизила глаза к его глазам, словно пыталась заглянуть в душу.
— Люблю! Люблю! — охотно подтвердил он.
— Почему же ты не поцеловал меня? — смущенно спросила она.
— Но ведь «завтра» еще не началось для нас! Ты же еще побудешь со мной?
— Да! Да! Спрашивай, я вижу, что тебе надо о многом спросить.
— Чья это усадьба?
— Одного из наших друзей.
— Кто эти люди, что помогли мне и привезли сюда?
— Наши друзья.
— Местная полиция не интересуется усадьбой?
— В местной полиции есть наши друзья.
— Могут ли твои друзья помочь мне перебраться в Осло?
— Пока тебе не следует делать это. Все, что тебе понадобится, я привезу сама.
— А если мне захочется встретиться с кем-нибудь?
Она задумалась.
— Я спрошу об этом, когда тебе понадобится встреча.
Он осторожно сказал:
— Я понимаю тебя и твоих друзей. Они пошли на крупный риск, помогая советскому военнопленному. Но ведь я солдат. И никто не освобождал меня от воинской присяги. Если я оказался на свободе, я обязан бороться.
