— Я скоро вернусь!
Август в сердцах кричит ему вслед:
— Ты у меня добегаешься!
Александер направляется в контору к хозяину. Никак этот цыган, продувная бестия, что-то замыслил, нахальства и дерзости у него хоть отбавляй. Знает ли хозяин о том, что они со старой хозяйкой вчера сговорились? Не знает и знать не хочет, его положение не позволяет ему подозревать, ходить и вынюхивать. Только Александер не потерпит, чтобы старая хозяйка впредь его отчитывала, нет, Отто Александер этого не потерпит, ни за что, этого вы от него не дождетесь!
Он стучится в дверь и заходит. Подручный, который умеет себя вести, обыкновенно кладет свою шапку на пол у двери, но от Александера этого опять же не дождешься, какое там, он до того зол, что не выпускает шапку из рук и открывает рот, прежде чем хозяин успевает ему кивнуть.
— Вот что, — говорит он, — я не желаю, чтобы меня костерили, да еще при вас.
— Что такое? — спрашивает хозяин, нахмуривая брови и силясь понять. — В чем дело?
— Вы ж вчера слышали.
— Ах это! — отвечает хозяин. — Так, милый мой, это же ничего не значит!
— Иначе я здесь не останусь, — продолжает Александер, следуя придуманному в гараже плану.
— Что за чепуха! — говорит хозяин.
— Ладно! — кивает Александере оскорбленным видом и поворачивается к двери. — Тогда не о чем и говорить!
Пожалуй, с него станется нахлобучить шапку прямо в конторе. Подручный себе такого бы никогда не позволил. У хозяина ангельское терпение, он не тянется к колокольчику, чтобы пришли приказчики и выбросили цыгана за дверь. Напротив, хозяин миролюбиво улыбается и говорит:
— Вчерашнее — ну стоит ли обращать на это внимание?
— Да! — рявкает Александер.
— Но это же не повод, чтобы взять и уехать?
— Не повод? Прямо удивительно это слышать!
Хозяин прикидывает, взгляд его как будто ненароком падает на внушительную цифру в накладной на копченую лососину.
— Досадно, что ты не хочешь остаться, — говорит он, — тем более мы так хорошо наладили дело. Ты ставишь меня в затруднительное положение.
Александер тоже прикидывает, наверное, заходить дальше немножко рискованно. Он становится посговорчивее:
— Ну а по-вашему, красиво, когда тебя называют шелухой и шушерой, а все из-за того, что мы чуток повздорили?
— По-моему, нет, — отвечает хозяин. — Не пойму, на нее это не похоже. Вероятно, ее возмутило, что ты взялся учить ее спрыскивать опилки. Ведь она этим занималась бог знает сколько лет, еще когда был жив мой отец.
— Мне ли не знать! — восклицает Александер. — Я ж при этом был. Вы были тогда маленький, только народились. Тогда мы спрыскивали вдвоем, и хоть бы раз она мне сказала худое слово.
