Адвокат Петтерсен поправил очки и с улыбкой заверил присутствующих, что и ему доводилось быть помощником судьи и что в подобных обстоятельствах ему было не менее тяжко исполнять судейские обязанности, хотя он и родом из Трённелага.
— Ах вы, горемычный! — снисходительно отозвался аптекарь.
Все заулыбались, адвокат и тот расплылся в добродушной улыбке.
— Наверное, любому человеку более или менее тяжело производить дознание, — заметил пастор. — Вот мы и уклоняемся.
Адвокат:
— А уж вы, духовенство, и подавно отличаетесь. Как подумаю, какие вы произносите надгробные речи… казалось бы, вот вам удобный случай обратиться со словами увещания…
Пастор:
— К покойнику?
— А вместо этого умершего расхваливают, умершего превозносят.
— Ну-у, — протянул пастор. — Конечно, нам случается и переусердствовать. Но ведь покойный уже нас не слышит, вот мы и пытаемся хоть как-то утешить родных и близких. На что это было бы похоже — отчитывать труп? Пусть покойный сам держит за себя ответ там, куда он попал! Призывать же его к ответу здесь было бы дерзостью по отношению к Богу.
Адвокат:
— Утешать родных и близких? Даже когда они рады-радешеньки, что он отправился на тот свет? Прежде всего я имею в виду беззастенчивые дифирамбы государственным лицам. Уж в этом-то вам участвовать не пристало.
Пастор тихо говорит:
— Несомненно, в ваших словах что-то есть. Но для человека, имеющего по этой части маломальский опыт, все не так просто. Бывает, муж и жена живут как кошка с собакой, но, когда один из них умирает, другой приходит с целым коробом восхвалений и просит меня о посредничестве.
— Ох, неужели мы и в самом деле такие? — восклицает жена судьи. — Я хочу сказать, неужели мы, люди, настолько презренны и жалки?
Пастор:
— Конечно же, не настолько. Во всяком случае, это важно детям, то, что их мать или отца помянут при погребении добрым словом. А поставьте себя на место детей, если б все было наоборот.
— Все равно бы я в этом не участвовал! — заявил адвокат.
— Так у вас нет детей! — ввернул аптекарь.
— Нет! Нет! — вскричали разом несколько дам. — Пастор прав!
Фру Юлия слабо улыбнулась:
— Пусть и у нас, Гордон, будет так же: пусть произнесут достойную надгробную речь хотя бы ради детей, по крайней мере, выберут то, что заслуживает упоминания.
— Согласен, Юлия! Твое здоровье!
Докторша спрашивает мужа, который сидит напротив:
— Как ты думаешь, где сейчас наши мальчики?
Доктор:
— Опять ты за свое!
— Просто я беспокоюсь, — беспомощно улыбается докторша. У нее очаровательное лицо и белоснежные зубы.
