– Велосипедный! Это проще простого, – в восторге прошептала мать, когда мы, пробравшись между прутьями чугунной ограды и преодолев заросли колючек, вышли к левому крылу больницы и остановились перед железной дверью.
На двери висел голубой велосипедный трос с кодовым замком. Я подумал, что мать будет подбирать код, но она достала из сумки молоток, просунула его в кольцо троса и стала вращать молоток обеими руками, наматывая трос на ручку. Еще поворот, еще и еще – трос намотался на ручку уже целиком, а мать продолжала, налегая всем телом, по миллиметру поворачивать молоток дальше. Я шагнул к ней, ухватился обеими руками за один конец молотка, она взялась за другой – и мы продолжили вращать молоток вместе. Крак! Замок развалился, его корпус разлетелся на кусочки, и освобожденные концы троса повисли на ручке молотка. Мать быстро огляделась по сторонам – никого – и потянула железную дверь на себя. Готово.
Под кроватью у деда было чисто и даже уютно, если не считать присутствия белой эмалированной посудины под названием «утка» – такие в больницах используют вместо ночных горшков. И, главное, под этой кроватью хватало места и мне, и матери. Мы сидели, сжавшись и затаив дыхание, а по палате ходила медсестра, ставила соседу деда капельницу и проверяла, воспользовался ли своей уткой другой сосед или снова придется все ему перестилать. Когда она наконец удалилась, мы на четвереньках выползли на свет божий и, отдуваясь, выпрямились.
Дед рывком откинул одеяло – черт, какой же он тощий стал, – выдернул у матери из рук сумку, достал штаны и футболку и принялся лихорадочно переодеваться. Закончив, он кинул под кровать больничную пижаму, поморгал, растерянно огляделся и стал раскачиваться, сидя на кровати, взад и вперед, не глядя нам в глаза. Мать смотрела на него и не шевелилась, и я кожей почувствовал, как она изо всех сил держится, чтобы не заплакать. Я протянул деду тетрадь и пенал, он взял их и сунул под подушку. И сразу же вынул из-под подушки и положил на тумбочку. А потом взял с тумбочки и сунул обратно под подушку.
Сосед с капельницей замурлыкал какую-то песню. Другой сосед, без капельницы, попытался встать, но был он круглый, как колобок, и слабый и только катался с бока на бок, пока мать не подошла к нему и не помогла подняться.
– Благодарю, – прокряхтел он и, попав ногами в тапки, зашаркал в туалет. – Кто опять свет выключил? – донесся оттуда его возглас.
