– Таких, как ты, мало, – произнес он.
Она повела тонким плечиком.
– Я привыкла быть не такой, как все. Не забывай: я оставалась двадцативосьмилетней девственницей до прошлой ночи. – И лукаво улыбнулась.
– Как я могу забыть?
– Ну, не знаю. Может, тебе нужно освежить память. – И оказалась у его груди, гладя по спине и едва не мурлыкая от удовольствия.
– Элисон? – Максимо стиснул ей голое бедро.
– Хм? – простонала она.
– Я хочу тебе кое-что показать.
– Ты уже показал… – она удобно устроилась у его груди и уточнила: – дважды.
– Я не про это.
Элисон вздохнула:
– Придется все-таки встать.
– Желательно.
Они провели большую часть утра в постели, и сейчас было уже за полдень. Элисон находилась в томном состоянии, но до конца она не насытилась. Его поцелуи, объятия, ласки, то, как он овладевал ею… ей больше ничего не нужно.
– Хорошо, я встану, но тебе придется накормить нас с ребенком.
– Я и помыслить не могу, чтобы оставить вас голодными.
Он накормил ее ланчем: целое блюдо пасты со сливочным соусом. Утренняя тошнота больше ее не мучила, и к Элисон вернулся прежний аппетит. Когда она поела, Максимо взял ее руку и вывел из виллы.
К скале, которая выходила на пляж, прилепился маленький белый домик, выглядевший так, словно был частью утеса. Домик был построен раньше, чем вилла. Толстые виноградные лозы, увивавшие стены, были явно старые.
– Какое чудо, – восхитилась Элисон.
– Это моя студия. Там удивительный естественный свет. – Он вытащил ключ из кармана джинсов и вставил в древнюю замочную скважину. – Я специально выбрал место для виллы рядом.
Элисон вошла внутрь и поразилась тому, что все сделано по-современному, много света и воздуха.
– Там спальня и ванная. – Максимо указал на кухоньку, напоминавшую камбуз, и на закрытую дверь за кухней. В основном помещении мебели было мало: кушетка, мольберт и картины на стенах, написанные в реалистичной манере и напоминавшие фотографии.
– Макс… ты сам их написал?
Она увидела его характер в каждом мазке: все тщательно, четко вырисовано. Максимо ухватил суть того, что видел, и передал свое видение на холсте. В картинах не было свободной интерпретации, широкого, абстрактного выражения, что свойственно современным художникам, но тогда это не были бы картины Максимо.
– Да, сам, – ответил он.
– А кто-нибудь знает об этом?
Он отрицательно покачал головой и встал у нее за спиной.
– Да я понемногу, по-любительски рисовал все эти годы.
– Это преступление! Макс, картины прекрасные! – Она подошла поближе и стала рассматривать пейзаж, где волны разбивались о скалы. Это был вид из окна, и рисунок полностью воспроизвел реальность. Все выглядело живым: вода, ветер, от порывов которого колыхалась зеленая трава, словно морская рябь.
