— Вот её спас! — воскликнул Ремизкин. — И её воспитанника Серёжу Орлова из первой группы.
Наташа в некотором смятении оглядела всех нас:
— Товарищи, погодите, я ведь как раз пришла сказать…
Но редактор энергичным жестом остановил её:
— Тихо. Прошу. — Он показал ей на свободный стул. — Так. Сели. По порядку. Вас спасали?
Наташа кивнула головой.
— Так. Значит, с этим ясно. Теперь: кто спас?
Тут опять вмешался Ремизкин:
— Разрешите? Я уже все обеспечил. Он здесь, чтобы без задержки было, прямо в номер… Адриан Онисимович, войдите, вас просят! — крикнул он в другую дверь, и оттуда появился Дрыжик.
Парикмахер был явно не в своей тарелке. Он вошёл в нерешительности, прижимая к себе треух и как бы растирая им грудь.
— Вот он! — торжественно возгласил Ремизкин. — Товарищ Дрыжик. Я с утра все уточнил, расследовал, а вчера лично был на месте совершения… тьфу, извиняюсь, то есть на месте происшествия. Товарищ сам не помнит от переживаний, что как раз он сам-то и спас. А улики… то есть данные, все налицо.
Хворобей, надев очки, строго смотрел на Дрыжика:
— Товарищ, только короче. Номер стоит, газету задерживаем. Не отрицайте, спасали?
Дрыжик, только было присевший, снова вскочил, растирая грудь шапкой, которую он комкал в руке:
— Видите ли, я… конечно, спасал… то есть у меня было такое определённое намерение, и, значит, когда я увидел… смотрю это…
Наташа не выдержала:
— Товарищ редактор, и вы, Адриан Онисимович… Это всё так, только я хочу одно сказать…
— Только быстрее! — Редактор с размаху и с треском положил толстый карандаш на стол. — Короче. У нас набор задерживается. Срочный материал с обогатительной фабрики, и вот товарищ из Москвы прибыл, специальный корреспондент.
Ремизкин посмотрел на меня с восторженным уважением. Наташа тоже удостоила меня любопытствующим взором. Хворобей продолжал:
— Короче. Сокращайтесь. Неужели не можете разобраться до сих пор? Вы спасали?
— Затрудняюсь уточнить, — бубнил растерянный, но честный Дрыжик. — Был отчасти без полного ясного сознания. Иду, значит, замечаю — шалашик.
— Ну, ясно же все. Скромность! — пояснил Ремизкин на ухо редактору.
Редактор опять хлопнул карандашом по бумаге:
— Психологически понятно. Материал в полосу! Быстро фото, клише в номер. Четыре квадрата.
— Товарищ редактор, — уже решительно начала Наташа, — я бы всё-таки хотела сперва уточнить. Конечно, спасибо вам за внимание…
Но Хворобей уже не слушал её:
— Некогда, дорогая, некогда. Всё ясно. Номер стоит. Благодарить будете потом его! — Он ткнул пальцем в Дрыжика.
