В то утро редакцию газеты «Зимогорский рабочий» одолевали телефонные звонки. Когда я, следуя традициям приезжих корреспондентов, зашёл сюда, чтобы нанести обычный визит вежливости редактору, во всех ещё пустовавших комнатах и на всех столах трезвонили телефоны. Аппараты, казалось, подпрыгивали от нетерпения и готовы были сорваться с проводов. Редактор, пожилой человек в тёплой, толстой, словно из войлока, куртке, с десятком авторучек и целым спектром цветных карандашей и линеечек-строкомеров, торчавших из нагрудных карманов, топая огромными валенками, с ожесточением хватался одной рукой за трубку звонившего у него на столе аппарата, а другой вынимал вату из уха.
— Да, слушаю! — Он закивал мне, указывая глазами на стул, приглашая присесть. — Да. Редакция. Хворобей у телефона. — Тут он чихнул раскатисто и надсадно, с каким-то жестоким наслаждением. — Благодарю вас. Что? Кто спас? Ах, в этом вопрос!.. А кого спас? — Он переложил трубку в другую руку, воткнул вату в ухо, которым слушал, высвободил затычку из второго. — Весь город звонит, товарищи дорогие!.. Кто спас, кого спас? — Он опять сокрушительно и со стоном чихнул два раза. — Самому спасу от вас нет! Мешаете работать!.. Марта Мартыновна, — крикнул он, повернувшись к дверям, — переключите, бога ради прошу, на себя аппарат…
Он бросил трубку на рычажок, аппарат сейчас же принялся звонить снова. Редактор снял трубку и положил её на стол. Потом вынул вату из одного уха и запихал её в трубку. Трубка приглушённо курлыкала на столе. Пользуясь этой паузой, я представился.
— Милости просим, очень приятно, — радушно сказал Хворобей, — поглядите. У нас тут строительство развернулось на полный ход. Этот новый инженер из Москвы очень толково жмёт. По бытовому строительству большие перспективы. А тут лезут со всякой ерундовиной: кто спас, кого спас!
В кабинет ворвался Донат Ремизкин:
— Здравствуйте, товарищ Хворобей. Вчера уже поздно было, а у меня такой материал есть, прямо ахнете!
— Ох! — устало передохнул редактор.
— Вот именно, что не ох, а ах, — не унимался Ремизкин. — У меня уже есть строк двести. Называется «Люди спасены» и подзаголовок — «Отвага и скромность». Слышали? Во время вчерашнего бурана человек спас…
— Да кого спас? — спросил редактор.
Но Ремизкин, видимо готовя заранее им задуманный эффект, подлетел к двери и широко распахнул её. В дверях показалась Наташа Скуратова. Она была немного бледнее обычного, и глаза её были пригашены затаённой усталостью. Видно, немало пережила она вчера. Но всё же я опять невольно залюбовался ею.
