Савелий, принимаясь снова за газету, иронически усмехнулся:
— Только она к твоим шанежкам и спешит. Нашла чем утешить. Там им, верно, банкеты в Москве задавали, «Метрополь», «Националы», соус метрдотель, как нам, когда на слёт ездили. А ты — шанежки!
Кто-то сбил снег у крыльца и постучался в дверь. Мать кинулась к порогу:
— Наташенька! Ну вот, хорошо, слава тебе господи!..
Но в дверях показался молодой парень в чёрной ушанке и форменной шинели, которая, видно, досталась ему после ремесленного училища и сейчас была уже порядком тесна.
— Добрый вечер, Никита Евграфович! И Антонине Капитоновне уважение моё! Здоров, Савелий!
— Заходите, заходите, — пригласила мать, подвигая гостю табурет, — С чем пожаловал? — поинтересовался Скуратов, оглядывая вошедшего.
— Я к Наташе вашей, дядя Никита, из редакции я.
— Погодь, паря, — остановил его Никита Евграфович. — Это каким же таким манером, однако, из редакции? Ты же на руднике у меня в ремесленном учился, на багермейстера пойти мне обещался.
Паренёк смущённо комкал шапку. Он весь зарделся — от шеи до подстриженных по-спортивному висков, над которыми смешно торчал в разные стороны боксёрский хохолок.
— Да я на руднике и работаю, Никита Евграфович. Только я в литературный кружок записался, стал собственным корреспондентом в редакции, в «Зимогорском рабочем». Вот, пожалуйста, удостоверение.
Он встал с табуретки, пододвинутой к нему Савелием, порылся в кармане, вытащил небольшую картонную книжечку, а потом, ещё более смущаясь, вытянул из нагрудного внутреннего кармана вчетверо сложенную газету.
— А вот в газете заметка моя, можете посмотреть.
Скуратов взял газету, расправил её твёрдыми, негнущимися пальцами, отставил подальше от глаз, на всю длину руки, слегка избычился, читая:
— «Дорогу молодым!» Фельетон До-Ре-Ми. Так то, однако, написано «До-Ре-Ми». А тебе разве так фамилия?
— Да нет, — заспешил, уже окончательно свариваясь от смущения, паренёк. — Я Ремизкин, Донат Ремизкин, вот и получается: До-Ре-Ми.
— Псевдоним, — понимающе протянул, упирая на «о», Савелий. — Понятное дело. Это как в Москве. Кукрыниксы есть[7], тоже по началу фамилий пишутся. Так втроём сроду и работают. В «Крокодиле» пробирают кого надо с песочком по международной политике.
— Так трое! — усомнился Скуратов. — А ты управляешься один-то за троих? Ишь ты, До-Ре-Ми! Ну, садись, До-Ре-Ми. Чего утвердился-то стоя? Сядь, говорю! Мать, угости шанежками-то. Ну, стало быть, однако, ты что же про Наталью-то нашу писать собрался?
