— Опозорились мы, Наталья, с тобой на всю Москву. Кое смех, кое плач… — Она всхлипнула.
Спутница недовольно повела высоким плечом, поправляя лежащие на нём лыжи.
— Брось, Маша! Москва-то, однако, слезам не вери-ит. — Голос у неё был глубокий, грудной, а говор тоже уральский, притокивающий, быстрый и с неожиданными вопросительными интонациями там, где привычнее было бы слышать утверждение: «Москва-то слезам не вери-ит?»
— Да, тебе хорошо, — сказала подруга. — Ты хоть с дистанции сбилась, какое-никакое оправдание есть, и пришла во второй десятке, а я… — Она только рукой махнула.
— А ты какая?
— Двадцать девятая.
— Ну ничего, Машуха, за тобой ещё тридцатая осталась.
— Ты уж всегда утешишь! Интересно знать, что бы ты тридцатой сказала?
— Я бы сказала: «Ну вот, хорошо, для ровного счёта и вы».
Обе невесело и коротко рассмеялись.
— Ох, оплошали мы с тобой, Наташа! — убивалась маленькая лыжница. — Как же теперь в Зимогорске покажемся? Засмеют.
— Ну и пусть, если кому смешно покажется. — Скуратова сердито тряхнула прядкой, вылезшей из-под шапочки. — А я предупреждаю, однако: больше меня ни на какие соревнования калачом не сманишь. Все. Я с этим покончила, понятно-о?
Ух, как накатисто, по-уральски прозвучало у неё это последнее «о»! Маленькая вскинула на неё испуганные глаза:
— Ты что, Наталья? А как же зимний праздник? Гонки-то на руднике! Ты же у нас в городе первое место держишь. Команду подвести хочешь, да?
— Хватит с меня! — И Скуратова перебросила лыжи на другое плечо. — Я с лыжни сошла навсегда. Решила, и конец. Кажется, знаешь мой характер?
Маленькая закивала совершенно сокрушённо:
— Знаю. Характер ваш, скуратовский, самый окаянный. Лешманы!
И они скрылись за дверью раздевалки.
ГЛАВА III
Зимогорцы — старые и малые
Удивительно быстро разрастался Зимогорск! Ещё перед войной не было и города такого на карте. Только на детальных десятивёрстках помечен был старый зимогорский рудник, где промышляли старатели. Но оказалось, что зимогорская руда наделена ценнейшими качествами. И, когда в великом переселении промышленности на восток, сюда, за Уральский хребет, в первые годы войны перебирались большие южные заводы, очень кстати и в самую пору пришлась зимогорская руда. Правда, для того чтобы годна она была в дело и утолила нужды перекочевавших сюда предприятий, требовалось обогащать её — из горы поступала она не той кондиции, которая требовалась промышленности. И выросла возле рудника на склоне той же горы, только пониже, и в сроки, сперва даже ошеломившие местных несколько медлительных, к таким темпам не привычных жителей, большая обогатительная фабрика. Там руда отсортировывалась, подвергалась концентрации, в отсадку, а все лишнее, ненужное шло в отвал. А вокруг фабрики стал стремительно расти, раскидываясь по крутым взгорьям, пробиваясь сквозь лес, новый город.
