Гонка уже началась, и последние номера ушли со старта, когда я выбрался на один из снежных холмов, расположенных неподалёку от финиша. И тут я увидел Чудинова. Он был в своей любимой швейцарской куртке, утратившей со временем тот заграничный шик, который когда-то в ней так нравился нам, повидавшей виды, ставшей обжитой, весьма домашней. Но именно по этой памятной куртке я и узнал его ещё издали, хотя, признаться, никак не ожидал видеть Чудинова тут после вчерашнего разговора. Он стоял на лыжах, слегка опираясь на палки, и с несколько скучающим видом поглядывал то на секундомер, лежавший у него на ладони, то в сторону проносившихся к финишу лыжников. Я подъехал к нему. Он, услышав, быстро обернулся, чуть-чуть виновато, как мне показалось, усмехаясь.
— Что? Удивляешься или торжествуешь? Не выдержал, мол, потянуло,
Я пожал плечами:
— Ну, если ты так читаешь чужие мысли, не стоит утруждать себя словами. Я могу и помолчать.
— Не злись, старик, — сказал Чудинов, — и, пожалуйста, без скоропалительных выводов. — Он упрямо мотнул подбородком и, коротко стукнув одной лыжей о другую, оббил снег. — Да, явился. Обещал Алисе. Не хотел, чтобы она имела оправдание — бросил, мол, в ответственную минуту. Мало того, скажу больше: я с ней вчера весь график дистанции ещё раз прошёл. Ну, и что? Это ничего не меняет… Конечно, постарается выложить все. Но в том и беда, что ей больше нечего выкладывать.
На холм вскарабкался, отдуваясь и проваливаясь в глубоком снегу, не в меру расторопный мужчина, облачённый в роскошный лыжный костюм моднейшего покроя, со множеством карманов на самых неожиданных местах. Он так сверкал на солнце бесчисленными застёжками-«молниями», что ему мог позавидовать сам Перун[5]. Под мышками у него было по лыже. Это был начальник материальной базы спортивного общества «Маяк» Тюлькин. Отпыхиваясь и проклиная всё на свете, поднялся он к нам и, упарившись, снял с головы шапку-финку с кожаным верхом и пуговичкой. Он был белобрыс, под волосами цвета пеньки кожа на висках розовела, как у дога.
— Здравствуй, товарищ Чудинов! Категорически приветствую!
— Здравствуй, Тюлькин, — не глядя, отвечал Чудинов.
— Труженику пера, нашему специальному корреспонденту, привет крупным шрифтом! — бросил в мою сторону Тюлькин. — Ну как, прошла наша?
— Проследовала, — сдержанно отозвался тренер.
— Времечко? — осведомился Тюлькин.
— Прошлогоднее. — И Чудинов отвернулся, махнув рукой.
— А с нас хватит, — обрадовался Тюлькин. — Лишь бы первое местечко, и мы дома. Что тебе ещё нужно?
