Джармуш не только постулирует свое восхищение группой и любовь к ней. Он доказывает эти чувства, подчиняясь музыке и хронологии The Stooges, лишь изредка позволяя себе цитаты и параллели, своеобразные авторские отступления или немудрящую игру в стиль. Например, некоторые эпизоды из жизни группы экранизированы в форме примитивистской анимации (созданной Джеймсом Керром), что идеально отвечает эстетике, заданной самими The Stooges.
Это эстетика простоты, внятности и лапидарности. Ссылаясь на кумира юности, ведущего детской телепередачи Супи Сейлса, Поп вспоминает его наказ зрителям – писать ему письма, но не длиннее двадцати пяти слов. Завет, который стал основой для поэтической стратегии самого певца: «No fun, my babe, no fun…» Это вам не Боб Дилан с его бесконечными «бла-бла-бла» (Джармуш с Попом безошибочно предугадывают будущее решение Нобелевского комитета, подтрунивая над номенклатурным кумиром всего мира; они и вообще не упускают шанса ущипнуть более респектабельных кумиров рок-н-ролла). А еще – эстетика того невинного эксгибиционизма, воплощением которого всегда был полуголый Игги, взявший за образец, как он сам признается с экрана, мимику и движения шимпанзе или бабуина. Свой знаменитый собачий ошейник он купил в зоомагазине в Лос-Анджелесе. Его собачье альтер эго для мифологии группы было принципиально важным: недаром одним из главных их хитов всегда была песня «I Wanna Be Your Dog».
Теперь я готов закрыть глаза,
Я готов закрыть разум,
Я готов почувствовать твои руки
И сжечь свое сердце на горячих песках.
Я хочу быть твоим псом,
Я хочу быть твоим псом,
Сейчас я хочу быть твоим псом…
Философия Игги Попа, под которой рад подписаться и Джармуш, ближе всего античным киникам, «людям-собакам». А в ней цинизма, вопреки этимологии слова, куда меньше, чем идеализма. Недаром в фильме звучат исторические слова, сказанные Игги на церемонии в Зале славы рок-н-ролла: «Музыка – это жизнь, а жизнь – не бизнес». Лозунг, который Джармуш мог бы вынести на свой щит. Возможно, сам шанс прокричать его с панковской бесцеремонностью и прямотой был более важным фактором для рождения этого фильма, чем любовь к песням The Stooges.
В предыдущей картине Джармуша «Выживут только любовники» речь шла о вампирах – по версии режиссера, тех бессмертных, которые не подвластны времени именно потому, что не заботятся о материальном, а живут искусством, наукой или философией. «Gimme Danger», увы, лишен фантасмагорического измерения и потому показывает мир, устроенный иначе. Бессребреничество и ярость The Stooges, причудливая смесь гедонизма и аскетизма в поведении и художественном методе привели к невеселому результату: как выясняется к финалу, забавный и увлекательный рассказ Джармуша завершается трагической кульминацией. Пока шли съемки фильма, ушли из жизни оба брата Эштон и саксофонист Стив Маккей (Джармуш успел записать их интервью); сегодня после короткого возрождения умерла и сама группа, а Игги Поп остался единственным выжившим. Неясно, что все-таки символизируют окружающие его черепа: победу над смертью и тленом или все-таки ироническое memento mori.
