Вот оно надвинулось вплотную. Нетронутое — ровное, припорошенное снегом. Лишь посередине прошла заметная полоса и оборвалась близко у горизонта, где дымит буксирное судно. Рядом с ним видны силуэты больших барж. Здесь уже проходил ледокол «Кама» и провел первый караван. Но морозной ночью смерзлась дорожка. Накрепко спаяло разворошенные льдины.
На «сотке» у Мешкова самый сильный и быстроходный двигатель. Вчера он, как заправский флагман, все время шел впереди. А тут что-то отстал.
СТ-250 пришлось первой врезаться в лед. Сразу заскрежетало вдоль бортов. Вздыбились перед носом льдины. От ударов загремели якоря в клюзах. Самоходка нагружена сполна, сидит низко. Лед торосится, ползет почти вровень с палубой. Поднимается льдина — сверху белая, снизу голубая, изъеденная водой, зубастая. Хватит железный борт, раскрошит зубы, зашипит, заурчит и ухнет вниз, под днище.
Часто приходилось давать задний ход и врезаться с разгона. Но льдины все плотнее смыкались за кормой, как будто и не проходили здесь самоходки. Вот уже возле бортов не видно ни одной полыньи. Куда ни глянь — болят глаза от блескучего снежного поля. Как ни гоняли, ни мучали дизель, не продвинулись ни на шаг. Остановились.
Кажется, солнце полыхает жарко, а со льда веет таким холодом, заставляет так ежиться — ни дать ни взять ясный февральский день в поле. Не хватает только заснеженных скирд, поющих телеграфных столбов да лошади, запряженной в сани. В диковинку Сане среди зимнего белого безмолвия темные суда с яркими красно-синими вымпелами на мачтах.
Саня красит верх надстройки. Поднимет голову, посмотрит на сверкающий лед и опять водит кистью.
Молчалива неподвижная самоходка. Звенящая тишина вокруг. Только слышно, как хищно кричат и ссорятся, собирая выброшенные с судов объедки, жирные чайки.
«У-у! Заладили!» Не любит капитан СТ-250 эту птицу! Прожорливая, драчливая, суматошная. Тут и без нее на душе неспокойно.
Первый раз ведет Юрий судно сквозь льды. Анатолий, правда, в этом деле поднаторел, идет в четвертый раз. Все, кажется, в порядке, но Юрий волнуется. Ледокола не видно. С первыми судами, вероятно, еще не распутался. А караван растянулся — последних и не видно за поворотом. Успеет ли ледокол засветло вывести всех?
— «Кама»! «Кама» идет! — закричал вдруг Саня и, стоя на тенте перед рубкой, махнул малярной кистью туда, где густо дымил буксир.
Юрий и вправду увидел там еще одно судно, с низким широким корпусом. Ледокол! Вот он ближе, ближе. Гулом машин, грохотом льда разогнал тишину. Прошелся возле беспомощных самоходок, оставив за собой вспаханное ледяное поле. И дальше, дальше, к кромке льда, встречать новые грузовые транспорты.
