Кое-где на их палубах сновали шустрые затонские ребятишки. Они приплясывали на гибких трапах, толклись на террасе, которую образовал вдоль берега осевший лед. Голубые изломы его сочились каплями и распадались под ногами на тончайшие серебристые стрелки.
Саня долго смотрел на выстроившиеся нос к носу большие грузовые теплоходы. Белые, с высокими, в несколько этажей, кормовыми надстройками, они походили на океанские лайнеры. Ему захотелось подойти к ним поближе, и он спустился на лед.
Высоко над затоном висело солнце, и все сверкало вокруг. Снизу, ото льда доносился еле уловимый шорох. Саня прислушался, нагнулся и понял: это крошились, оседали под лучами мельчайшие кристаллики, просачивались сквозь кружево подтаявшего снега чуть заметные капли.
Саня совсем оправился от беспокойной долгой дороги и повеселел. Он почему-то был уверен, что для него эта вторая в жизни навигация начнется хорошо. Наверняка его назначат вот на такой крутобортый теплоход. И он будет целое лето ходить на нем по Камскому морю, сейчас еще лежащему подо льдом между синеющими вдали лесистыми берегами. После первого курса ему ведь тоже повезло — был на «Богатыре». Сверкающий медью и никелем белоснежный волжский пароход! Веселые пассажиры в классных каютах, зеркальные салоны, ковры, музыка…
Но когда он пришел в отдел кадров затона, все рухнуло. Как ни просил — не послушали. Послали рулевым на какую-то прелую галошу. Друзьям стыдно написать: засмеют.
Он на эти суденышки вначале даже не обратил внимания. Уж очень жалко они выглядели: маленькие, разнотипные, с некрашеными надстройками. Грузоподъемность у них мизерная: от 150 до 250 тонн. Они даже и названий не имеют, лишь буквы «СТ» и номера. Официально это сухогрузные транспорты, иначе — самоходные баржи, или, попросту, самоходки.
Лежа в холодном кубрике, Саня опять представил себе ночной порт и затерявшуюся среди огромных доверху груженных барж — «румынок» свою посудину — СТ-250. Палубы у нее почти нет, только узкие проходы вдоль бортов. Все занимает трюм, прикрытый горбатыми крышками. Над ними сиротливо торчат два тамбура, ведущие вниз, в жилые кубрики. И лишь на самой корме, над машинным отделением, небольшая надстройка. В ней низкие каюты капитана, механика и штурмана. Над надстройкой прилепилась тесная рубка-скворечник. Вот и все судно.
Ребята из команды сегодня радостно суетились весь день. Шла погрузка. «Вира! Майна!» — орали портовики. Попыхивал, будто отфыркивался, плавучий паровой кран. Поднималась и снова плюхалась вниз грузовая площадка. Все белые, грузчики специальными захватками, похожими на кошачьи лапки, растаскивали по трюму мешки с мукой. Капитан и штурман бегали в диспетчерскую, ругались, придирчиво считали мешки, хлопали Саню по плечу: «На Весляну, парень, идешь, в ледовый поход. Повезло!» А что ему до Весляны. Тоже, река… Говорят, лишь в половодье и глубоко-то в ней.
