* * *
Вскоре оказалось, что волновая механика Шрёдингера эквивалентна матричной механике Гейзенберга. Это подтвердило работы обоих ученых и послужило весомым аргументом в пользу квантовой физики как таковой. Хотя упрощенное представление об электроне – волновая картина Шрёдингера – было отброшено, математика, стоявшая за ним, не поколебалась. Джехана вспоминала, как Шрёдингер предсказывал, что так и придется поступить.
Она вернулась в Геттинген, к Гейзенбергу. Он простил ей «глупую выходку».
Он был рад ее возвращению. Он ее действительно любил, и ему еще столько надо было исследовать... Он только что закончил формальный вывод того, что впоследствии станет известно, как принцип неопределенности Гейзенберга. Принцип этот впервые высветил неизбежность вмешательства наблюдателя в развитие вселенной на субатомном уровне. Джехана быстро освоилась с концепцией Гейзенберга, другие же ученые, как правило, полагали, что Вернер попросту ударился в тривиальную критику экспериментальных погрешностей. Но работа Гейзенберга имела куда большее значение. Гейзенберг указывал, что вообще невозможно определить одновременно координаты и момент импульса электрона. Ни при каких условиях. На это даже надеяться нельзя. Он навеки уничтожил представление об идеальном беспристрастном наблюдателе.
– Наблюдать – значит возмущать, – подытожил Гейзенберг. – Ньютону бы это не понравилось, я так чувствую.
– Эйнштейну и прямо сейчас это не нравится, – сказала Джехана.
– Хотелось бы мне иметь под рукой блокнот, чтобы каждый раз отмечать в нем момент, когда он произносит свое дежурное «Бог не играет в кости».
– Ну, он так видит «волну вероятности» – пока не посмотришь, не определишь траекторию электрона, а как только посмотришь, изменишь информацию о ней.
Может быть, Бог действительно не играет в кости, – протянул Гейзенберг. – Может статься, он играет в «двадцать одно». И если Ему не хватает в рукаве нужного туза, Он создает его себе – сперва рукав, потом туза. Таким образом, вероятность выпадения двадцати одного превосходит статистически правдоподобную. Джехана, да уймись ты, я не богохульствую! Я же не говорю, что Бог – мошенник. Нет. Он создал Правила Игры. И ныне продолжает их создавать. Это дает ему несомненное преимущество над бедолагами физиками, которые соображают слишком медленно. Мы все равно что крестьяне – смотрим за ловкими фокусами того, кто может оказаться равно гением и шарлатаном[10].
