Вдруг с лестницы стал слышен топот ног, голоса, крики.
Отпрыгнул к постелям, схватил со стены кинжал и в растерянности замер, обмер – так, с криками и топотом, после смерти матушки уводили родных… Так врывались в покои… Так топали в Воробьёве, ища, кого бы убить!.. Что делать? Прятаться в мыльне? Бежать по чёрному ходу? А ну и там ждут? Кто смеет так нагло врываться? Никто, кроме убийц… Кудеяр взял крепость? В Москве бунт? Поляки прорвались?
Но крики были другие:
– Горе, государь! Плита с неба! С чистого неба сверзилась!
Дверь распахнулась, и какие-то обезумевшие мужики, иные даже в шапках, бросились гурьбой на колени:
– Беда, государь!
– С неба великая плита упала!
– Камень! Камень!
– Что за плита? Откуда? Куда? Камень? – залез на постели, не понимая, в чём дело, но радуясь, что то не убийцы.
Мужики не могли внятного сказать – брызгали слюной, тыкали руками без продыху:
– Плита! Каменна! С неба грохнулась! Возле старого колодца! Немцу ногу отдавило!
– Какому немцу? Шлосеру? Не трожьте их, они не в себе! – крикнул стрельцам, которые с руганью стали выволакивать мужиков из кельи. – Прошка! Сапоги, тулуп!
Напялив на себя что попало, заспешил наружу, на лестнице не устоял, поскользнулся, съехал на ягодицах по ступенькам, да никто не заметил – подхватили под руки и потащили дальше под крики:
– Плита! Небо! Камень!
Со всех сторон бежали люди, голося. Лаяли собаки.
Возле колодца, куда вчера со Шлосером бросили овцу, – ямы, земля изрыта. Разбросаны каменные обломки. Под одним лежал Шлосер, нога была придавлена обломком, немец дёргался, как червь на крючке, но никто к нему не приближался – люди стояли полукругом, не решаясь подойти и не понимая, что происходит.
Кинулся к обломкам, ощупал – камень чёрен, гладок и горяч, какие-то выбитые письмена. Плита, расколотая при падении? Обломки словно мраморны, неровны, с белыми прожилками. Что это, Господи?
Немец стонал, пытаясь вытащить из-под камня ногу. Но куда там! Голень по колено скрыта под обломком.
– Зовите Бомелия! Лекарей! Тащите колья – камень отвалить! Ортвин! Вас ист дас? Вас ист лос?[95] – накинулся с перепугу на немца.
– Не знай… Я тут ходиль, а плит – упад-даль… О майн готт!
– Откуда упадал?
– Фом химмель![96]
– С неба?
Все задрали головы вверх. Небо было угрюмо-тёмно от набрякших облаков, но в одном месте – как раз над ними – синела прорубь, а вкруг неё – словно бесьи морды, темны как ртуть…
– Сатана! Чёрт! Шат шутит! – зашепталась толпа.
