Тут опять вступил Арапышев:
– А бздюх – это какой-то мелкий зверь… Хорь, кажется, или куница… Или бобр…
Третьяк провёл посохом по полу черту:
– В общем, охотники… Нил – охотник из Ярославской волости. Но зачем-то здесь был. Ещё не помнишь ли особого? Ну, запахи там или ещё что? А то охотников Нилов навалом будет, всех не перебрать… Может, ворванью разило или рыбой?
Задумался. Запах? Да, запах был!
– Был запах, странный! Когда проклятый Нилушка с меня крест сдирал, низко наклонясь, я почуял, – сказал Третьяку, не обращая внимания на скорбные выкрики Арапышева: «Как, крест сорвал? Тельник?». – И был этот запах похож на тот, что в коптильнях бывает… Да, вот так… Где с копчением дело… В детстве мы с твоим родным, а моим крестовым братом Малютой в одну коптильню за Орбатом часто наведывались – там татарва лошадей резала и вялила, а мы у них помесячно деньги брали за покой и постой, оттуда этот запах помню… Коптильщик он! И с носом у него что-то не так – сломан либо на сторону скручен, но что-то такое с носом – верняк!
Отложив шапку и расстегнув недорогую потёртую шубу, Третьяк стал беспалой рукой водить по столу:
– Уже немало. Значит, надо искать охотника Нила в деревнях вокруг Ярославля, кои близки коптильному делу. Или искать коптильщиков, кои охоту любят… И часто туда и сюда ездят – чего им тут ночью надо было? Где Ярославль – и где мы? Может, родню тут имеет?
Арапышев, видя, что с ним не особо говорят, вставил наперекор:
– А может, они просто для себя что-то в тот день коптили или вялили – мало ли? Убили кабана или медведя – и закоптили. – Но Третьяк продолжал, не обращая внимания:
– Одного зовут Нилушка, с носом у него что-то такое. Коптильни прочесать…
Вдруг он вспомнил:
– А ещё кричали: «Ноди! Ноди! Дёру! Ноди!»
Третьяк повторил нараспев:
– Ноди, ноди… Нет, не слыхал… А нет ли тут кого из Ярославля, чтоб у него эти слова вызнать?
Крикнули Прошку, велели идти к стрельцам, найти кого-нибудь из ярославцев и привести сюда, на что Прошка ответил:
– А чего далеко ходить? Кухарь Силантий – ты его давеча под батоги за рыбу поставил – из-под Ярославля! Позвать? Мигом!
– Зови!
Прошка исчез. А они подбили бабки: приметы есть, зацепки имеются, можно начинать сыск.
Напомнил:
– И главное, пусть стукачи повсюду спрашивают, не продаёт ли кто колец, сверкательных камней, золотых шматов или книгу дорогую, «Апостол», в бархат оболоченную, с золотыми жуками-застёгами. – И добавил, искоса поглядывая на онемевшего Арапышева (тот при перечислении открыл было рот, но тут же закрыл, чтобы невзначай не задать вопросов, валившихся с языка): – А ещё лучше – на живца ловить: запустить в Ярославле сплётку – дескать, какой-то богатина бежать от тирана задумал, посему в золоте, камнях и ином ценном нуждается, скупает всё подряд без торговли, чтоб с собой в Польшу вывезти… Может, клюнут? Авось вылезут, понесут? Не выдержат же долго голодные на таких сокровищах сидеть?
