Я выдал военную тайну не сразу, а в несколько этапов, но даже на последнем из них не успел осознать этого – тогда как быстрый ум моей спутницы мгновенно фиксировал все мои случайные обмолвки, складывая из них общую картину.
Сперва Эна со всей горестной страстью, почти со слезами, заговорила о том, что вся воинская мощь союзнических армий оказалась бессильна перед немцами, остановившись перед стальной линией их окопов как неодолимой преградой. Я возразил: роль неодолимой преграды играют скорее уж стальные линии наших окопов: ведь это немцы пытались захватить Европу – а теперь их напор все же сдерживается.
«Но Франция, но Бельгия – неужели они никогда, НИКОГДА не будут избавлены от бошей?! – воскликнула Эна. – Мы так и останемся по нашу сторону этих ощетинившихся сталью траншей, сдерживая германских варваров, не давая им завоевать окружающий мир, но за это позволяя творить на уже захваченных ими землях все что угодно? Десять французских департаментов сейчас лежат под их пятой! О, Джек, мой дорогой Джек, во имя всего святого, дайте мне хоть крохотную надежду поверить, что это не насовсем! Иначе мое сердце не вынесет подобной муки! Я всегда любила Англию и англичан, но я другая, отличаюсь от вас! Англичане бесстрастны, Джек, англичане могут перенести такие потери. Однако мы, французы, чью землю сейчас рвут на части, – мы не в силах, не вправе хранить подобную же стойкость! Мы ощущаем себя так, будто на части рвутся наши собственные тела, нервы, души! Отсутствие вестей убивает нас! Скажите мне, Джек, есть ли у нас хоть тень надежды?! А впрочем – простите меня, дорогой: конечно, с моей стороны глупо задавать вам такие вопросы. Я знаю, что вас только что перевели в Военное министерство, вы там еще не успели продвинуться по службе – и, конечно же, высшее начальство не делится с вами стратегическими планами…
«Ну, так уж случилось, что у меня есть для вас добрая весть, – сказал я. – Не терзайте себя: вскоре грядут перемены».
«“Вскоре”! Для англичан это, я уже знаю, означает и год, и больше…»
«Нет-нет, гораздо меньше».
«Месяц?!»
«Еще меньше, любимая».
Мисс Гарни, вне себя от волнения, до боли стиснула мне руку: «О, Джек, любимый мой! Если бы вы только знали, какой камень сейчас упал с моей души! Меньше месяца… Я буду считать каждый день, час, минуту! И, если через неделю я еще не сойду с ума от нетерпения…»
«Господь с вами, Эна! Ладно, знайте: вам, похоже, не придется ждать и недели».
