– Погляди-ка, Джонни!
Я присмотрелся, насколько позволяла ночь и деревья, и увидел что-то на земле. Мужчина, упавший, по всей видимости, от истощения. Темное лицо было бледным, как у мертвого ребенка. Палка и вертелы валялись рядом.
– Видишь его, Джонни? Это цыган.
– Он без сознания?
– Либо без сознания, либо притворяется. Интересно, нет ли где-нибудь поблизости воды?
Но тут мужчина открыл глаза, возможно, наши голоса вернули его к жизни. С минуту или две он разглядывал нас, а затем медленно приподнялся на локтях. Тод, у которого только одна мысль была на уме, сказал что-то про Лину.
– Малышку нашли, мастер!
Тод, кажется, аж подпрыгнул. Его сердце, думаю, уж точно.
– Нашли!
– Уже давно дома и в безопасности.
– Кто ее нашел?
– Я, мастер.
– Где она была? – спросил Тод куда более мягким тоном. – Расскажи нам.
– Я возвращался назад из города, – (мы решили, что он имел в виду Ольстер), – и заблудился, эти места мне не знакомы. Перебираясь через ручей, выглядевший так, словно никуда не ведет, я услышал детский плач. Здесь была девочка, привязанная к дереву, раздетая, и…
– Раздетая! – взревел Тод.
– Раздетая догола, сэр, только старая грязная юбка была обернута вокруг нее. Она сказала, что какая-то женщина привела ее сюда, украла всю одежду и оставила ее здесь. Зная, откуда ее украли, – поскольку вы обвиняли в этом меня, мастер, – я отвязал ее и хотел было отвести домой, но ее ножки не привыкли к грубой земле, так что пришлось мне нести ее. Почти две мили, и мне это далось нелегко. Я оставил ее дома и пошел назад. Вот и все, мастер.
– Что вы делали здесь? – спросил Тод так учтиво, как если бы он говорил с лордом. – Отдыхали?
– Думаю, я упал, мастер. Я не помню ничего с того момента, как дошел до аллеи, пока не услышал ваши голоса. У меня во рту ничего не было сегодня, кроме глотка воды.
– Вам ничего не дали поесть в том доме, куда вы привели малышку?
Он покачал головой.
– Я видел только ту же женщину, никого больше. Она выслушала меня и даже спасибо не сказала.
Мужчина, поднявшись на ноги, подобрал вертелы, перевязанные веревкой, и палку. Но едва встав, он пошатнулся и упал бы снова, если бы Тод не подставил ему плечо.
– Вот наше призвание, Джонни, – сказал Тод, обращаясь ко мне. – Какая жалость, но хорошая бы вышла картина: Самаритянин помогает обездоленному!
– Я бы не принял помощи, сэр, однако у меня дома болеет дочка и я хотел бы добраться до нее. У меня в кармане лежит кусок хлеба, который мне сегодня дали в коттедже.
