Уровень осознанности во снах постоянным не был. Иногда я видел то же, что снится большинству людей, когда полностью веришь в то, что там происходит. После я просыпался и радовался тому, что это был только сон. Мое внимание к сновидениям заметно усилилось. Я пытался найти практическое применение этой новой осознанности в моих снах.
Однажды в Мексике во время пейотной церемонии я погрузился в не совсем обычный сон. Я лежал и слушал треск дров, тихий разговор Роберто и дона Катарино, чувствовал приятное тепло от огня. Но в то же время я спал и видел сон. Мне снились какие-то незнакомые люди, они о чем-то между собой спорили. Я молча участвовал в этом выяснении истины, делая для себя какие-то выводы, с этим я и проснулся. Сон удивил меня своей живостью. Мне казалось, что я, не желая того, проник в чьи-то жизни, при этом остался никем не замеченным.
Я решил, что, если такое приснилось мне на пейотной церемонии, значит, очень важно для меня, и попытался найти во всем этом смысл. Понимание пришло внезапно: абсурдность этого сновидения вообще не имела значения, впрочем, как и сами люди, и их разговор. Важна была моя реакция на происходящее – мои эмоции и мысли, возникавшие в подсознании, осознанность себя благодаря Пейоту, позволяли мне видеть себя на подсознательном уровне. Тогда я понял цель истинной психотерапии, основанной на психологии, а не на фармацевтической продукции. Она заключалась в попытке помочь человеку восстановить здоровую связь с бессознательным, утерянную в стереотипах, ложных убеждениях и слепом следовании социальным нормам. Не коммерческую, когда у психиатров нет времени на разговоры с человеком, потому что они заняты выпиской рецептов. Именно в такой связи с подсознательным, позволявшей вынести человека за пределы своего «эго», Карл Юнг, швейцарский психиатр и основоположник аналитической психологии, видел ключ к здоровой психике в процессе индивидуализации человека, его духовного созревания. Юнг утверждал, что подсознательный ум человека видит правильно, даже когда сознательный ум слеп и бессилен. Как мне казалось, под «бессознательным» нужно было понимать интуицию, повышенное чувство в человеке, не признающееся наукой. Чувство, которое в обычном состоянии сознания подавляется разумом. Меня обрадовала моя новая находка практического использования сновидений, но рассмешила мысль о сонниках, где авторы занимались толкованием снов. Ведь в лучшем случае такое толкование могло бы иметь значение для самого человека, которому он же и приснился, чтобы продемонстрировать ему, как на подсознательном уровне он реагирует на определенные вещи, помогая ему лучше разобраться в себе. Применение же чужих интерпретаций чьих-либо снов к себе мне представлялось абсурдом. Сны, по большому счету, – это бессознательная проекция страхов и желаний, побочный продукт дневной деятельности человека, ментальная дефикация отработанного материала. Искать в них смысл – все равно что пытаться найти питательную ценность продукта в кале. Исключения существуют для необычных снов, в которых присутствует предвестие. Такие сны ощущаются иначе и обращаются в действие. Их источник – спорный вопрос, однако их реальность – факт.
