После возвращения во мне сохранялась уверенность, что я вышел на правильных людей, но ощущение какой-то незавершенности не давало покоя. Тогда я вспомнил слова Ховарда. Он предупреждал о мучительном чувстве, которое преследует на пути человека, поддавшемуся страху. Теперь его слова звучали по-другому. Размышляя о пейотной ночи, я начинал чувствовать, что моя поездка была скорее для друга, чем для меня самого, ведь его ночь была незабываемой. Он осознал какие-то важные для себя вещи и теперь, по его словам, жить, как раньше, уже не мог. Больше всего его поразила та неописуемая простота бытия, то присутствие в моменте, о которых написано столько книг, но напечатанные слова – одно, а собственный опыт – совсем другое. Еще к нему пришло новое понимание библейских сюжетов, и он с удовольствием делился своими мыслями по этому поводу. В общем, мы решили поехать туда еще раз через несколько месяцев.
Наш второй приезд в Аризону был уже другим. Отношения с людьми и Пейотом были ближе. Мы пили на том же месте, где и в первый раз. Ночь выдалась холодной, костер согревал тело, а Пейот – душу. В этот раз мы много говорили обо всем. Я рассказывал о своих поездках в Перу, по-новому осмысливая все в свете Пейота. В процессе я ощутил, что половина моего сердца осталась там. Чувство, спутать которое с чем-то другим было невозможно. Помню, как в один из промежутков, наполненных молчанием и раздумьем, я совсем по-другому услышал слова из песни «DeadcanDance». Я не знаю, сколько раз я уже их слышал до этого, но сейчас, как мне показалось, они прозвучали на всю пустыню. Слова о следовании своему сердцу. Как тяжело передать эти чувства!
К тому времени исполнился год, как я покинул секту, с которой мой друг еще был связан. Я рассказал ему, как трудно мне было уйти и остаться в одиночестве на чужбине, еще о том, как в Перу, окруженный бесконечными джунглями, по ночам меня рвало «годами», проведенными в секте. В процессе нашего общения многое прояснялось: чем больше я изливал душу, тем лучше сам ее понимал.
Мой друг делился со мной своими открытиями, которые поражали его своей простотой. Говорил, что истина слишком проста, поэтому ее не замечает усложненный западный ум.
Вспомнил слова Конфуция, который говорил, что люди ищут истину слишком далеко от себя, когда она на самом деле рядом.
Ночь была сказочной. Звездное небо нависало над нами. Мы говорили о разном, тем временем наблюдая за танцующей звездой, которая, казалось, была ночной радугой. Наш второй приезд проник в наши сердца еще глубже. Мой друг благодарил меня, и я был признателен судьбе.
