— Ну-ну, мы все понимаем, — успокоила его матушка, с удивлением замечая, что в любимом платье ей вдруг стало как-то неуютно и жарковато.
— А и правда, ты молодцом смотрелся, — вмешалась нянюшка Ягг. — Когда ты на них набросился, я сразу подумала: вон какие слова благородные, значит, точно король.
— Мы извиняемся, что нечаянно вам помешали, — пропищала Маграт.
— Милостивые государыни, — начал Витоллер, — позволено ли будет мне донести до вас неслыханный восторг, каким преисполняется душа лицедея, когда он узнает о том, что в числе его публики нашлись натуры тонкие и чуткие, которые способны прозреть кристаллы духа, обитающие за смрадными пеленами грима?
— Считай, что позволено, — проговорила матушка. — Кто мы такие, чтобы запрещать тебе говорить?
Комедиант выпрямился, водворил на место шляпу и поймал матушкин взгляд. В течение последующей минуты они привередливо, почти нескромно изучали друг друга, как профессионал профессионала. Витоллер вынужден был уступить, хотя тут же заговорил с таким видом, словно вовсе и не участвовал в поединке:
— А теперь не могу ли я узнать, чем обязан визиту столь обворожительных дам?
В общем, он явно победил. Нижняя челюсть матушки отвалилась. Представься ей случай воздать хвалу собственной персоне, она бы никогда не отважилась перешагнуть за отметку «порядочная и отзывчивая». Нянюшка Ягг, при всей одутловатости, лицом больше смахивала на порядком ссохшуюся изюминку. Маграт Чесногк сравнение со стиральной доской если бы и не польстило, то и не обидело бы, — обеим была свойственна очаровательная незамысловатость натуры, а также опрятность, отдраенность и общая чистоплотность в сочетании с плоскогрудостью, которая, правда, в случае Маграт чуть нарушалась двумя крохотными бугорками. Матушка нутром чуяла, что в ход было пущено какое-то волшебство, однако не была уверена, что сможет назвать какое именно.
Дело было в голосе Витоллера. Все, о чем говорил комедиант, мгновенно преображалось.
«Только полюбуйтесь на этих двух, сразу хвосты распустили», — проворчала про себя матушка. Нахмурившись, она остановила собственную руку, которая вдруг вознамерилась пригладить торчащие во все стороны, словно железная стружка, кудряшки, и многозначительно откашлялась.
— Нам нужно побеседовать с тобой, господин Витоллер. — Матушка многозначительно ткнула пальцем в сторону актеров, которые, разбирая декорации, явно сторонились ревностной поклонницы сцены. Все же матушка сочла должным перейти на шепот. — Наедине, без посторонних.
