Один раз какая-то дама, которая стояла в очереди в магазине, слушала разговор двух других женщин из той же очереди, и что-то в этом разговоре ей не понравилось, и она взяла и сказала: «Все-таки злые вы люди – городские. Сама я живу в деревне, так вот у нас все люди добрые и сердечные. Все друг другу помогают. А у вас в городе – как у волков в стае. Да!» И после этого она неожиданно плюнула под ноги и вышла из магазина. Все стали говорить, что она пьяная или психически больная. А мы с братом переглянулись. Мы тоже стояли в той очереди. Оба мы криво усмехнулись. Где такая деревня, в которой все жители добрые и душевные? Мы с братом не любили деревню. Мы всегда боялись наступления лета, поскольку летом мама и папа посылали нас на отдых к тете Марианне, двоюродной маминой сестре.
С приходом лета мама всегда произносила одно и то же: «Ну, все! Хватит! Поезжайте в деревню, отдохните, и нам тоже нужно пожить своей жизнью. Мы не каторжные. Пора и нам отдохнуть от детей, от забот и прочего!» Это повторялось каждый год. Мы говорили маме, что в деревне нам плохо, но спорить с ней было бесполезно. Она твердила одно и то же: «Ничего, привыкнете. Зато в деревне все свое, фрукты-овощи, грибы-ягоды, наедитесь, накупаетесь и хоть немного загорите. Хватит вам торчать в городе». И нам собирали чемодан и сажали в поезд. А тетя Марианна со своим мужем дядей Колей нас встречала. Сначала она была очень рада, обнимала нас и смеялась, но уже через час теряла к нам интерес. Мы передавали ей конверт с деньгами – от мамы, тетя заглядывала в него и восклицала: «О чем она думает? Опять только тридцать рублей. Ну да ладно!» А дядя Коля был безучастный человек. Немногословный.
И вот мы ехали в тетин дом, и начиналась наша деревенская жизнь. Тетя говорила: «Ну, делайте что хотите, тут вам не город, тут простор и раздолье». Я долго, до зрелых лет, не понимала, зачем она произносила эту фразу, так как у этой женщины было жесткое правило: все нужно делать с ее разрешения. Нельзя ничего брать без спросу. Нельзя открывать шкафы, сундуки, комоды. Ни в коем случае нельзя открывать холодильник и заглядывать туда. А уж брать что-нибудь из холодильника запрещалось строже всего. И в огороде нельзя было сорвать ни одно растение, ни один плод. У тети Марианны этого не позволялось. Если мы нарушали эти правила, тетя нас немедленно упрекала: «Тут у вас ничего своего нет! Вот заведете свое – тогда и будете распоряжаться. А здесь все мое». И мы после этого стеснялись чего-нибудь попросить и ждали, когда тетя сама даст нам что-нибудь, клубники или стручков сладкого гороха, или смородины. Но она никогда не торопилась. Щедростью она не отличалась.
