Но мой муж Миша признался мне, что не смог бы ездить по стране и врать на предприятиях, что он прибыл работать, а не за квартирой. Еще он сказал, что первые две-три неудачи, наверное, сломили бы его. «Ах, Миша, не нужно тебе никуда ехать! – сказала я в ответ. – Теперь это бессмысленно, ведь всюду стоят «рогатки». Везде одно и то же: перспектива получения отдельной квартиры – семь-десять лет». Миша вздохнул. И как всегда сказал: «Что же нам делать?»
Мы часто говорим об этом, но решения у нас нет. Мы хотим жить лучше, мечтаем вырваться из бедности, но что для этого нужно сделать? Из наших 250 рублей 100 рублей мы тратим на еду, которой питаемся дома, и еще 32 рубля в месяц, по 80 копеек на человека, пять дней в неделю, мы тратим с мужем в столовой на предприятии. Из оставшихся 118 рублей мы должны заплатить за жилье и детский сад, купить мыло, стиральный порошок, зубную пасту, сходить в кино, в парикмахерскую. Детский сад – это 12 рублей в месяц. Но на что же нам покупать одежду, обувь, обустраивать быт и хоть как-то развлекаться?
У Миши все рубашки уже старые, и он стесняется их носить. Его галстуки тоже ношенные-переношенные, надоевшие. Я со страхом думаю, что однажды мой муж махнет на себя рукой и перестанет следить за собой, сделается неразборчивым и неряшливым.
Таких мужчин в нашем городе много. Они нестриженные, ходят в старых и мятых брюках и пиджаках, в засаленных пальто, носят ужасные бесформенные шапки и изношенную обувь. Это, конечно, от бедности. В СССР нельзя купить красивую, модную одежду за небольшие деньги, на нашу среднюю зарплату. Хорошо, модно и со вкусом одеваться в Советском Союзе чрезвычайно дорого. Наши соседи тоже живут бедно. Ни у кого из них нет хорошей одежды, обуви, мебели. Экскаваторщик дядя Коля зарабатывает больше всех из нас, ему платят 270 рублей, но это хронически больной человек, он постоянно принимает лекарства и жалуется на здоровье, которое погубил, по его мнению, тот же экскаватор.
Больше половины заработанных денег дядя Коля посылает дочерям, моим ровесницам, то есть материально поддерживает их. Они находятся в таком же положении, как и я. Обе бесквартирные, живут бедно, в одной комнате с детьми. Муж старшей дочери, арматурщик с завода, завел привычку приходить домой нетрезвым. Дядя Коля жалуется нам: «Эх, что-то будет! Неужели сопьется парень? А ведь неплохой человек!»
Дядя Коля волнуется за дочерей, он, наверное, хотел бы разговаривать с ними каждый вечер, но в нашей квартире нет телефона. В нашем подъезде телефон установлен лишь в одной квартире на третьем этаже.
