До трех лет он был красив, как все дети. Многие дети красивы и до семи лет и позже, но о Ярославе этого уже нельзя было сказать. В пять лет он потерял всех друзей, потому что в этом возрасте люди уже способны давать оценку окружающему. От человека в пятилетием возрасте можно услышать вполне зрелые критические суждения.
– Ты ужасен, – так оценили пятилетние мальчики своего ровесника Ярослава. – Что за голова, что за руки? А какие губы! Иди, играй где-нибудь подальше.
У Ярослава была большая голова, тонкие руки и ноги и огромные ступни и ладони. Тело, как лимон. Губы у него были крупные и бесформенные, точно непропеченное тесто.
Девочки трясли пальцами, когда он приближался, и закатывали глаза. Это означало: «Кто-нибудь избавит нас от этого урода?» На помощь тут же бросались мальчики и прогоняли Ярослава.
В школе к нему почти никто не подходил. Он один сидел за партой, один стоял у стены в коридоре.
Три раза он жаловался отцу, но тот отвечал одно и то же: «Пустяки! Я тоже терпел всякое, а когда женился, все прошло. Вот и ты женишься и забудешь неприятности».
Ярослав напоминал, что ему только десять лет, но в ответ не получал и полслова.
Мать гладила его по голове и угощала сладостями. Иногда она говорила: «Как отец сказал, так и есть». Это было все, чем она могла помочь своему сыну.
Ярослав рос домашним мальчиком, читал книги. Часто в них писали, что юность – пора любопытства и ожидания, однако Ярослав не мог с этим согласиться. Жизнь казалась ему неинтересной, поэтому и ждать от нее нечего.
У него никогда не было товарища. Никто не звал его выйти на улицу. Ярослав решительно не знал, откуда берутся товарищи. Иногда ему казалось, что нужно поразить какого-нибудь мальчика своей щедростью, и этот момент и станет началом дружбы.
Однажды отец Ярослава пришел домой с важным видом победителя и показал жене и сыну большой сверток. Когда бумагу развернули, оттуда появилось прекрасное пальто цвета светлой горчицы. Мать Ярослава всплеснула руками, надела на сына пальто и стала качать головой. Ярославу тоже следовало бы удивляться и радоваться, но он был спокоен.
Он не мог ни торжествовать, ни возмущаться при виде хорошей вещи, так как ни одна вещь еще ничего не изменила в его жизни.
На следующий день он поглядел в окно, увидел нескольких мальчиков из своего двора, бросился в прихожую и надел пальто. Ему отчаянно захотелось появиться перед ними в новой одежде и предложить им угощение. Для этого он схватил все конфеты, что лежали в вазе, и все пряники.
