Точно зверя, в форму клетки.
Вот он, грустный мой зверинец —
Смерть естественного чуда,
И воскресная забава,
И души моей погибель.
Мы медленно с надеждой расстаемся,
Так медленно, как море остывает.
Уж медленней наверно, не бывает
Ни людям, ни себе не признаемся
И даже забываем понемногу,
Вернее — помним, но уже без боли,
И не хотим себе особой доли,
И счастливы, идя со всеми в ногу.
Я сегодня не скоро усну.
Я стихами тебя помяну.
И обиду свою оброню,
Протянувши ладони к огню.
Ляжет в рифму родная рука,
И под нею прогнется строка.
После губы твои очерчу
И потом до утра замолчу.
И начнет розоветь не спеша
Надо мною родная душа.
С улыбкой первая надежда.
Ей, столько времени, чтоб сбыться,
Чего же ей не улыбаться.
Но и последняя — с улыбкой,
Совсем последняя надежда,
Когда уже пробило трижды
И времени на исполненье
Не будет…
Истончается жизнь
и на каждом изломе
Все прозрачней —
уже голубеет почти.
И надежды — всего, что осталось в горсти,
Холодней и просторней становится в доме.
Памяти МОЕЙ БАБУШКИ
Лидии ГРИГОРЬЕВНЫ ГАМПЕР
Я была снисходительна к Вам,
К Вашим тихим скрипучим словам,
И кивала в ответ головой,
Не вникая в их смысл роковой.
А когда от палящего дня
Ваша тень заслонила меня,
Я очнулась, но поздно, увы, —
Стали ласковым деревом Вы.
И гляжу я без слов и без сил,
Все гляжу и гляжу до сих пор,
Как морщинок знакомый узор
На древесном стволе проступил.
Итак, конец осенней смуте
И время доблестей иных.
Все сведено до черной сути,
До комбинаций из прямых,
Не бесконечных, а отрезков
На небе светлом и пустом.
Здесь шелест сокращен до треска
Случайной ветки под кустом.
О, эта стройность повторенья,
О, обезличенный каркас —
Боюсь тебя, как откровенья
Тяжелых бабушкиных глаз,
Куда глядеть — избави господи…
Не трогаю твоих ветвей,
Стою непринятою гостьей,
Поскольку здесь не до гостей.
У тебя справедливость твоя,
У меня справедливость моя.
Не друзья они, нет, не друзья —
Справедливость твоя и моя.
Приглядись, в этой вечной войне
Море право, а берег вдвойне
Прав героя безоблачный лик
И победы разгул и разбег.
Победители правы на миг,
И погибшие правы навек.
