— Лучше погоды не бывает. Урожай будет хоть куда, — сказал он.
— Что верно, то верно, — отозвался бармен.
Некоторое время они наблюдали за тем, как два парня в лиловых пиджаках и в туфлях из искусственной кожи с острыми носами играют в полпенни. Харриет вылила спиртное на доску.
— Простите, — сказала она и улыбнулась игрокам — вид у них был недовольный. Один из них извлек из кармана пестрый шелковый носовой платок, вытер доску, и игра продолжилась. Прингл облокотился на доску и спросил бармена:
— Чидл отсюда далеко, не скажете?
— Не, не скажу, — буркнул бармен. — Я не из этих мест.
Давая понять, что он здесь свой человек, Прингл, словно невзначай, обронил:
— У меня ведь тут дом по соседству.
— Ага, — откликнулся бармен; нельзя сказать, что эта новость очень его поразила. Он присвистнул и повел плечами, будто танцевал «чарльстон». Прингл по-прежнему стоял, облокотившись о стойку, и пил виски маленькими глотками. Молодые люди в лиловых пиджаках доиграли в полпенни, отошли от доски и закурили.
— Сыграем, Гектор? — предложил Прингл. — Я тебя вызываю.
Эти слова он произнес с каким-то надрывом и, поставив стакан на стойку, подошел к доске. Барлоу взял тряпку и стер написанные мелом цифры.
— Нет, — сказала Харриет, — мы с Гектором будем играть против тебя и Уильяма. А Софи будет судить.
— Я буду судить, — эхом отозвалась Софи.
Этуотер бросил монетку первым и выбил «два». Игра шла на равных. Барлоу и Прингл играли примерно одинаково. Этуотер ни разу меньше одного не выбивал. Харриет часто промахивалась, но пару раз выбила «пять». Нижние клетки заполнились быстро, однако после этого игра пошла медленнее, и «тройку» на «Анни» выбить никому не удавалось. Но вот пятый бросок, изящно пущенный Барлоу, угодил в «Лондон».
— Наконец-то, — сказал Барлоу.
— Попал, — сказал Прингл.
Барлоу нагнулся над доской и некоторое время тупо смотрел на монетку.
— Попал, да не совсем, насколько я могу разобрать, — сказал он.
Он обернулся, ища глазами Харриет, которая, в ожидании своего хода, отошла от стола и начала играть в дартс. За ней угрюмо наблюдали те самые парни, что играли до них в полпенни. Барлоу повернулся к Этуотеру.
— А ты что скажешь? — спросил он.
— По-моему, монетка не на линии. При таком свете разобрать трудно.
— А ты, Софи, что думаешь? Судья ведь у нас ты.
— Понимаешь, я не очень хорошо знаю правила, — сказала Софи.
— Дело не в правилах, а в зрении, — сказал Барлоу. — Монета на линии или нет?
