Сначала он хотел сказать то, что узнал он Джо, но потом решает просто ответить:
– Я поизучал рассказы. Нашел твою фотографию. Тебя убил директор школы недалеко от озера.
Она кивает, глядя на воду, словно ей совсем не интересно, о чем он говорит.
– А я все удивляюсь, почему я появилась именно тут. Теперь все стало понятно.
– Тебе не странно, что ты ничего не помнишь?
Она поднимает лист и разглядывает его.
– Наверное. Мне не кажется, что это странно. Просто немного пугающе. Например, я помню букет, который мне подарил папа на каникулах, но не могу вспомнить его лицо.
– Ого, – Колин чувствует себя беспомощным, но, в самом деле, что он может ответить на такое?
– Как-то я думала о тебе. Ты знаешь, есть такое телешоу, когда человек стоит в телефонной будке, снизу начинают появляться купюры, и ему нужно как можно больше собрать за минуту?
Он без понятия, о чем она говорит, но все равно отвечает:
– Конечно.
– Так вот, некоторые купюры – это двадцатки или, может быть, там будет пара сотен, но большинство из них – это долларовые. Кажется, что вокруг тебя куча денег, а это не так. И не важно, чем все закончится, ты счастлив только от того, что у тебя деньги в руках.
Она обходит большой камень посреди тропы, а он запрыгивает на него, а потом проходит по длинному гниющему бревну. Он чувствует на себе ее взгляд.
– В общем, у меня точно такое же чувство после смерти. Появляются обрывки воспоминаний, но у меня получается ухватиться и вспомнить только одно из них.
– Ты хочешь сказать, что рада, что есть хотя бы одно….
– Но все, что бы я не вспомнила, просто бесполезно, – немного улыбнувшись, подводит итог она.
– Вспоминаешь всякую ерунду, да? Но не то, кто ты или откуда родом?
Она смеется и с облегчением выдыхает:
– Точно.
Это облегчение убивает его, ведь он начинает верить, что единственный человек, который должен был понять ее с самого начала, – это он.
– Прости, что повел себя, как хрен.
– Ты не хрен, – фыркает она. – Боже, я уже и забыла, как любила употреблять это слово. А, еще «говнюк».
– Ага, и это тоже. Ты типа: «Привет, а я умерла», а я такой: «Ого, это хреново, ну ладно, я отчалил».
Она снова смеется, и на этот раз так громко, что появляется эхо. Ему нравится это слышать, нравится, что она может так шуметь.
– Хорошо, как тогда ты должен был отреагировать? И меня больше бы беспокоило, что ты остался бы спокойным, и тогда у меня точно возникли бы мысли: «Эй, а может этот парень любитель призраков?»
