– Ты думаешь, они существуют?
Она оборачивается, указывая на него лопаткой.
– Ты снова о маме? Ты же знаешь, я любила ее, как свою дочь.
Джей сидит молча, у него вдруг возобновился интерес к его гренкам. Он почти все знал о Колине. И он прекрасно знал историю смерти его семьи, и насколько сильно Колин ненавидел говорить на эту тему.
– Я просто хотел знать, – бормочет Колин.
Она отворачивается и молча переворачивает еще больше гренок, но потом все же отвечает:
– Иногда мне кажется, что они среди нас, и, может быть, мы просто не хотим их замечать.
Джей смеется, думая, что Дот пошутила. Но не Колин.
– Я сумасшедшая старушка, но в этом вопросе я абсолютно уверена.
– Что ты имеешь в виду? – Колин начинает отрывать от углов школьной газеты тонкие полоски, стараясь выглядеть, будто они обсуждаю саму обычную тему. Будто он не ловит каждое ее слово. – Ты веришь в эти истории?
– Я не знаю, мы все слышали истории о военном, сидящем на скамейке, или о девочке, исчезающей в лесу, – она немного косится на него, продолжая: – Газеты любят говорить о том, что это место необычное. Построенное на месте захоронения детей. О пожаре в первую неделю после открытия. Мы все знаем, что люди видели много странного, и не раз. Кто-то четче, чем остальные, – быстро добавляет она. – Кто теперь знает, что реально, а что нет.
Колин смотрит себе в тарелку.
– Думаешь, они повсюду? Призраки, духи и все такое? Не только в нашей школе?
– Может, не повсюду, но уж точно поблизости. Так люди говорят.
Колин спрашивает себя: неужели ему показался ее странный взгляд в окно в сторону озера.
– Если ты сама не видела, откуда же тебе знать? – встревает в разговор Джей. – Некоторые вещи, что я слышал, просто безумны. Ты должен быть полным приду… – он замолкает, быстро разглядывая выражение лица Колина, перед тем как набить рот гренками.
– Если ты думаешь, что этот мир не полон всякого, сложного для понимания, Джей, тогда ты слишком тупой, чтобы даже пользоваться вилкой, – тихий смех Дот смягчает ее слова.
Колин чувствует себя немного неуверенным, словно все его внутренности раскисли. Он и сам не знает, какой из вариантов хуже: что он сошел с ума или что истории, окружающие его всю жизнь, – правда. Что Люси на самом деле мертва.
– Как думаешь, почему они здесь? – тихо спрашивает он.
Замявшись, она оглядывается через плечо и приподнимает бровь.
– Малыш, ты слишком серьезно говоришь об этом, – повернувшись обратно и не ответив, она начинает нарезать большую миску сушеной клюквы. Комнату наполняет резкий свежий запах. – Кто знает? Может, чтобы приглядывать за нами, – пожав плечами, предполагает она. – Или встретить нас, чтобы мы были рядом со знакомыми, когда умрем. – она высыпает всю миску в миксер. – Или, может, они просто застряли. Возможно, им нужно что-то завершить.
